Школа обольщения

Ей еще не исполнилось двадцати двух, но за плечами у нее было и пять лет работы у Бальмэна, и уже год проработала она в качестве первой помощницы, и, не раздумывая долго, она поняла, что если останется в Париже, то ей еще по крайней мере лет пять предстоит быть первой помощницей, а потом — закройщицей. На этом ее продвижение и закончится. Если она, конечно, не выйдет замуж и не оставит швейное дело. Но превратиться в домохозяйку, которую больше волнует цена килограмма говядины, чем новости того великолепного мира, который Вэл наблюдала изнутри, обитая в утонченной атмосфере парижской моды, — увольте, нет! Ей всегда было скучно с хорошенькими кузинами, принадлежавшими к среднему классу общества. Они, разумеется, восторгались ее воскресными нарядами, но, кроме этого, им не о чем было говорить с Вэл. Влюблялась она последний раз в шестнадцать лет. То был молодой версальский кюре, служивший на воскресной мессе, но даже эта пылкая романтическая страсть прогорела всего за шесть месяцев. Нет-нет, с Парижем покончено, думала Вэлентайн, оплакивая мать. Она упакует всю обстановку и отправит в Нью-Йорк. Сняв свои и материнские сбережения из банка «Лионский кредит», она отправится следом за мебелью искать счастья в Соединенных Штатах. Довольно традиционное решение, не правда ли?

* * *

За пятнадцать лет, прошедших с ее отъезда, Нью-Йорк изменился, причем явно в худшую сторону, отметила Вэлентайн, неприкаянно слоняясь по улицам, прилегавшим к Третьей авеню, где прошло ее детство. Теперь она с трудом протискивалась сквозь толпу молодежи «субботнего поколения», которая в блаженном экстазе выстраивалась в очередь у кинотеатров, словно сам процесс, а возможно, и искусство стояния в очередях были для них важнее, чем ожидавшийся фильм. Целую неделю она обходила смутно знакомые улицы в поисках дешевого жилья, но средоточие американской культуры — «Блумингдейл» и чрезмерное изобилие кинотеатров превратили район в настолько престижный, что цены аренды по соседству с этими зданиями взлетели до нелепости.

Сбережения и наследство составили неплохую сумму, позволившую Вэлентайн продержаться, пока не подвернется работа модельера. Она знала, что в худшем случае она с ее техническим мастерством в считанные секунды будет принята на работу где угодно на Седьмой авеню, но у нее не было ни малейшего намерения снова зарабатывать на жизнь шитьем. Не для того же оставила она семью, кровных родственников и, что гораздо важнее, сонм любящих ее названых матушек и тетушек у Бальмэна, превративших последний месяц в затянувшуюся процедуру слезных прощаний, которые сбили расписание примерок, к немалому ужасу самого месье Бальмэна. Дело приняло такой оборот (не одна, а целых две баронессы де Ротшильд были вынуждены ждать!), что директриса ателье вынуждена была привлечь на свою сторону саму мадам Спанье, чтобы та попыталась уговорить Вэл не покидать Францию. Но госпожа директриса, воплощение французской деловой женщины в том, что касалось коммерции, была наделена храбрым английским сердцем. Она родилась и воспитывалась в Англии, хотя ее мать была урожденной француженкой, и эта совершеннейшая парижская дама по своим склонностям оказалась на восемьдесят пять процентов англичанкой, в то время как остальные пятнадцать процентов ее сердца принадлежали Нью-Йорку. Вглядевшись хорошенько в привлекательное, живое личико Вэлентайн и узнав, что та в совершенстве владеет английским, мадам Спанье ощутила, что вся ее кровь искательницы приключений радостно пульсирует в предвкушении возможностей, которые открылись, пусть даже не перед ней, а перед Вэлентайн. Она сообщила ошарашенной девушке, что не предчувствует ничего более предопределенного, более волнующего, более потрясающего, чем грандиозный успех Вэлентайн в Нью-Йорке. Нечего и думать о том, чтобы провести всю жизнь в мастерской: разве она сама, Жиннет Спанье, не начала с торговли подарками в полуподвале универмага «Фортнум и Мейсон» в Лондоне? Но вскоре она стала специальной продавщицей для принца Уэльского! Это случилось после того, как он однажды зашел за рождественскими подарками. Вэлентайн непременно нужно ехать! А когда она вернется, она сможет прийти сюда в качестве клиентки — «Уж мы-то сделаем для вас подарок!».

Вспомнив ободряющий разговор с мадам Спанье, Вэлентайн набралась мужества и решила последовать совету коридорного той недорогой гостиницы, где она остановилась. В городе много старых производственных зданий, сказал он, объявления о них не даются, это не совсем законно или что-то вроде того, но в них есть чердаки. Полы, конечно, слишком изношены, чтобы выдержать тяжелое оборудование, но на чердаках вполне можно жить, если не слишком привередничать.