Школа опричников

Погода изменилась. Оттепель сменил мороз в 15-16 градусов. Нас заставили петь песни в гробовой тишине города. В 4 часа нас повели строем по городу и остановили около клуба Ворошилова. Прохожих в городе из гражданского населения не было ни одной души, можно было заметить лишь человека в серой шинели с винтовкой за плечами или же наряд милиции. Громадная площадь около клуба была занята многолюдной толпой в серых шинелях. Наша колонна была остановлена, расходиться было запрещено. К колонне подошел военный, но знаков различия распознать было невозможно. Он подал команду: «Смирно!» Вытащил карманный фонарь и начал читать список.

– Все лица, фамилии которых прочитаю, – говорил он,- являются начальниками оперативных команд. Эти лица должны будут зайти в клуб для инструктажа. Смотрите, – продолжал он, – ведите себя хорошо, так как здесь присутствует нарком внутренних дел Украины. Команда о сборе начальников оперативных команд будет подана дополнительно.

В число начальников команд попал и я. Через некоторое время нас вызвали в клуб. При входе сидел младший лейтенант и регистрировал командировочные удостоверения. Я зарегистрировался, прошел в клуб и занял место поближе к сцене. Помещение было тысячи на полторы, но туда набилось не менее двух с половиной.

На сцене, где были устроены места для начальства, появился майор государственной безопасности и подал команду: «Встать! Смирно!» И из правых дверей сцены показался сам нарком внутренних дел Украины.

После небольшого рапорта начальник поздоровался и уселся в кресло. Опять команда – «Садись!»

В зале наступила гробовая тишина. Каждый боялся чихнуть или кашлянуть – могут посчитать вылазкой классового врага…

Нарком поднимается и выходит наперед. Все замерли…

– Товарищи! – обратился он к личному составу. – Мы сегодня собрались сюда для того, чтобы выполнить ответственную задачу, возложенную на нас нашим пролетарским правительством и лично товарищем Сталиным. Мной получено распоряжение очистить Западную Украину и Белоруссию от классово чуждого элемента, что мы с вами и проделаем. Со дня освобождения наших братьев по крови от ига польских панов мы, не покладая рук, работали над тем, чтобы выявить всех лиц, ненавидящих советскую власть и наши законы. Нам нелегко было достигнуть этой цели, но благодаря нашим работникам, а главное, благодаря великому, мудрому (и т. д. и т. п.) товарищу Сталину мы этого добились. Нами взято на учет такое население, которое нуждается в перевоспитании. Число, подлежащее изоляции, превышает полтора миллиона человек. Цифра, как видите, немалая, поработать придется крепко. Но я уверен, что мы не подкачаем. Я думаю, не только выполним, но и перевыполним. Сейчас пошлем телеграмму и заверим нашего наркома, товарища Берию, и товарища Сталина, что со своей почетной задачей справимся с честью!

«Преданные» вскочили, как от укуса пчелы, начали горланить:

– Ура товарищу Сталину! Ура товарищу Берии!

– Людей у нас достаточно, – продолжал нарком, – 60 000 лучших сынов Родины находятся в нашем распоряжении. Производство арестов должно быть закончено в три-четыре дня. Товарищ Сталин нас учит: «Врага надо бить молниеносно, не дав ему опомниться». На нашей стороне весь пролетариат украинцев и белорусов. Транспорта для перевозки арестованных достаточно. Все подводы мобилизованы и находятся на сборных пунктах. Начальники оперативных команд получат достаточно гужевого транспорта. Начальники сборных пунктов имеют достаточно в своем распоряжении железнодорожного транспорта. При производстве арестов – при малейшем сопротивлении применять оружие. Норма продуктов должна быть дана самая минимальная. На каждую семью (из какого бы она числа ни состояла) разрешать брать две буханки хлеба, десять фунтов пшена, один пуд картошки и два килограмма муки. Из одежды – разрешать брать только то, что можно надеть на себя. Нового не давайте, а то они все на себя напялят. На имущество составлять акты и передавать старосте села. Я думаю, все понятно и вопросов нет.

На этом речь главаря убийц была закончена.

Затем встал майор госбезопасности и начал читать список, кто куда прикреплен.

– Общая установка по операции назначается завтра, 12-го февраля, с 4-х часов утра. Сейчас – по местам! – закончил он.

Я попал в подчинение начальника сборного пункта Рава-Русская, лейтенанта госбезопасности Крюкова. Выгрузка и погрузка в железнодорожные вагоны арестованных должна производиться за три-четыре километра от Равы-Русской, на одном специально устроенном пункте, где нет близко населения. Связью со штабом начальника сборного пункта служил паровоз с одним прицепленным вагоном.

Часа в два дня я получил команду в 36 человек, в том числе: 5 человек из внутренних войск НКВД, 20 человек – из милиции и 11 человек из пограничных войск НКВД.