Школа опричников

Некий бес ткнул меня в бок — захотелось подчеркнуть, что начальство мое в чем-то от меня все-таки зависит. Я сказал:

— Ничего! Знаете нашу чекистскую поговорку «Признание смягчает наказание»?.. Смягчим и вашу вину.

Начальник косо посмотрел на меня, и я понял — было бы у него право сейчас же арестовать меня, он это сделал бы.

Пришлось замять.

— Я думаю, что справимся, будете знать «на отлично».

Начальник понял обещание, скрытое в этой фразе, и повеселел.

Сходились прочие слушатели. Через несколько минут занятия начались. Я спросил, кто какую главу знает. Молчание было мне ответом. На самом деле — кого мог заинтересовать этот «труд» товарища Сталина, если и сам по себе «Курс» скучен донельзя, и факты изложены в нем заведомо неверно, фальсифицирована вся история партии?..

Так открыл я занятия по «Краткому курсу». Вел их формально, ни шатко, ни валко, лишь бы «выполнить» план.

Основную свою работу я начал со знакомств: мне нужно было знать, каких осведомителей подобрал мой предшественник, старший оперуполномоченный. Как только закончил я приведение в порядок делопроизводства, составил план и получил одобрение начальника, я сразу и принялся за осведомителей.

Агентурно-осведомительная сеть включала самый разнообразный элемент: чернорабочие, квалифицированные рабочие, служащие, управляющие домами и коменданты, домохозяйки, персонал райсовета, райвоенкомата, даже преступные лица (осужденные в прошлом и потом возвращенные).

Первая моя встреча была с рабочим завода имени Шевченко — Валентином Змеем. Он был когда-то судим, и это заинтересовало меня. В разговоре с ним узнаю, что он состоит осведомителем около года, получает, по работе на заводе, всего 200 рублей в месяц, холост, родители сосланы в Караганду в порядке раскулачивания.

— Как же вы попали в Харьков?

— Да в тридцать втором справку купил в сельсовете, что бедняк. Ну и прописали тут, так вот и живу.

— Сколько вам лет было тогда?

— Пятнадцать.

— Чем вы жили сначала в Харькове?

— Чем? На конном базаре воровал, извините, товарищ начальник.

— А жили где?

— У кореша одного. Вместе воровали. Тем только и мать его содержали, а то задрала бы котелки.

Блатной (воровской) душок еще чувствовался в этом парне. Любопытный тип!

— А потом?

— Потом поймали, дали пять лет по семидесятке. [11]В Темняковские лагеря из Харькова сослали.

— Как там?

— Ой, плохо, товарищ начальник!.. Как мухи дохли от голода. Белоручки хуже всех, интеллигенты разные. А со временем группу я организовал. Новичков привезут, из белоручек-то, чуть который отвернется, сидора [12]и нет. Раздевали их тоже. Обступим: «Делись одеждой, видишь, у меня штаны никуда». Делились, а не делился кто, так смертным боем лупили.

— А на работу гоняли?

— Дураков и без нас хватало. Начальство всегда за нас. Я вылез через оперуполномоченного.

— Осведомителем стали?

— Ну да. Помогал, конечно, контру дошибать. Раз попробовал, даже оперуполномоченному понравилось — еще велел.

— Расскажите поподробней, что за люди были, на которых вы доносили?

— Анжинеры. Один, Понюшкин по фамилии, про лагерь говорил, что, мол, хуже капиталистического. Будто их кашу есть привезли туда! Контра. Начальника лагеря зверем называли.

— А когда вас освободили?

— Два года работал с оперуполномоченным, справку мне дал хорошую.

— Вы, значит, в Харьков?.. И сразу устроились с пропиской?

— Как сказать… В первый раз начальник паспортного отдела только на месяц разрешил и на работу в микояновский колхоз устроил. Потом мы с ним работали, он меня на завод Шевченко перебросил. Сварщиком на кузнице работаю.

Парень, кажется, гордился своей «работой» в качестве доносчика, охотно рассказывал, как и что.

— За бригадиром приказали мне следить. Однако он помалкивал, хоть и тяжело приходилось. Пришлось провокацию пустить — для пользы. Я говорю: «Бьем, бьем, а шамать нечего, в лагере и то лучше было…» Он ничего не сказал, а в другой уж раз устали очень, он подошел ко мне и говорит: «Ты, малыш, прав. Это не система, а каторга». Я сообщил оперуполномоченному. Вскорости бригадир еще проговорился. Из конторы вернулся, там он заработок проверял, и говорит: «Мы — работать, а орденоносцы — деньги загребать. Сталинские помогалы!..» Обругался, конечно. Ну, после того крышка ему была, по моему, то есть сообщению.

Я отпустил Змея без инструктажа.

Я обходил свои точки — завод им. Шевченко, цементный завод, текстильную фабрику, управления домов и т. д. Намечал часы и места встреч. Меня заинтересовали донесения, бывшие в делах и подписанные «Волк». Вот два из них, в почти дословном изложении: