Школа парижского шарма. Французские секреты любви, радости и необъяснимого обаяния

А затем в пылу своих страстных протестов она буквально словом и делом доказала, что сама являет собой истинное воплощение французской женщины со всеми присущими ей восхитительными и сбивающими с толку противоречиями и взаимными исключениями. Она была одета в винтажный красный блейзер, украшенный шелковым цветком на лацкане, и кокетливую юбку, но идеи ее были вполне современными. Она была милой и улыбчивой, улыбаясь даже больше, чем это обычно делают французские женщины, и при этом звучала весьма убедительно. В одно мгновение она осыпала меня комплиментами и тут же бросала мне вызов. Она была удивительно естественной и целостной, и это еще больше превращало ее в глазах окружающих в квинтэссенцию настоящей француженки.

Именно та первая встреча и стала причиной, по которой мне захотелось увидеться с нею вновь и детально расспросить о том, что все в мире называют «шармом», а заодно выяснить, почему именно у француженок его всегда можно найти в избытке.

Я следую за Эдит внутрь кафе, проходя мимо огромных зеркал и плакатов с изображением Парижа, выполненных в стиле ар-деко. Затем мы поднимаемся вверх по винтовой лестнице. «Симона де Бовуар написала свою книгу “Второй пол”, сидя прямо здесь, в “Кафе де Флор”, – говорит она, слегка запыхавшись и параллельно отдавая четкие инструкции официанту относительно выбора идеального столика. – В 1949 году в США было продано более одного миллиона экземпляров, а во Франции разлетелось более двухсот тысяч копий в первую же неделю продаж[12]. – Она бросает на меня серьезный взгляд своих больших карих глаз, пока мы усаживаемся на обшитую красной кожей банкетку лицом к окну, выходящему на шумный бульвар внизу. – Хочу сказать, это место приносит писателям удачу».

Мы заказываем кофе. Эдит говорит, и говорит, и говорит без умолку. За ней совершенно невозможно угнаться. Она прыгает с темы на тему, то рассказывая о том, как Колетт[13] открыла миру Одри Хепберн, утвердив ее на роль Жижи[14], то о том, как она сама обожает шведских мужчин, то о творчестве Стендаля и судьбе Бонапарта, то о каком-то феномене под названием «кристаллизация» – состоянии, описывающем влюбленность, выходящую за грани разумного.

У Эдит черные волосы, подстриженные под короткий боб с челкой в стиле Луизы Брукс[15], очень живая манера общения и, как уже говорилось ранее, большие карие глаза. Ах да, конечно же, красная помада на губах.

Она настоящая парижанка, родившаяся и выросшая в Бельвиле, через дорогу от того места, где родилась Эдит Пиаф, как она мне сказала. «Я вышла из рабочей среды Парижа, но смогла получить прекрасное образование».

Когда я спрашиваю ее, в чем секрет парижского обаяния и шарма, она отвечает мне, что на самом деле все очень просто: «Развивай свой интеллект. Никогда не показывай мужчине, что ты заинтересована в нем. Просто покажи ему, что ты являешься интересным человеком». Она продолжает объяснять мне, что даже старшеклассники в школе изучают философию по восемь часов в неделю, где знакомятся с трудами Ницше, Канта, Руссо и Фрейда среди многих других. «Французов со школьной скамьи учат выражать собственное мнение и при этом сохранять обаяние», – говорит она. Эдит также рассказывает мне о том, как еще в подростковом возрасте ходила на фестиваль фильмов Франсуа Трюффо[16] и как эти классические работы французского кинематографиста 1950-х годов оказали огромное влияние на ее жизнь в целом.

Затем Эдит открывает свою сумочку, достает оттуда книгу и протягивает ее мне. «Вот, возьми, хотя и так себе». Я беру книгу и благодарю ее. И хотя, со слов Эдит, этот экземпляр автобиографического издания британской писательницы Люси Уэдхем «Тайная жизнь Франции» не вызвал в ней никакого интереса, выглядит книга зачитанной и весьма потрепанной. Страницы книжки сильно замяты, и, пролистывая их, я замечаю высохшие пятна от воды. Мне стало интересно, неужели она читает книги даже в ванной?