Школа. Первый пояс

Моё пожелание осталось без ответа. Девушка лишь мазнула по мне взглядом и двинулась прочь. А я потрогал шею над шнурками амулета и обучалки. Гладкая кожа. Ничего там нет. Ни следа. Глупо, конечно, проверять. Мне ли не знать возможности своего тела и мощь школьного зелья Заживления ран. Такое бы отцу тогда... Пробитая мечом шея зажила, как и положено к утру. Но первые минуты, когда казалось, что голову мне снесли напрочь, а кровь хлестала сквозь пальцы и не давала толком дышать... До сих пор вздрагиваю от воспоминаний. Очень уж Виликор оказалась злопамятна. Тогда, когда рассекла мне ухо, она сдержала гнев, сохранила его в сердце. А на Арене, чтобы она не говорила перед этим, расчётливо поквиталась со мной за нарушение слова. И снова формация на мне не сработала. Хотя, как признал Пиклит, такое случалось и прошлые годы. Но дважды на одном человеке? Впору задуматься о причинах. Под присмотром стольких Воинов и лекарей мне умереть не дали. Но ощущений я хлебнул через край. Чуть не захлебнулся. Кровью.

***

Что в поездке от границы, что в путешествии к лагерю, нам не давали сделать и шага в сторону. Это, спустя полгода обучения, да перед экзаменом казалось мне глупостью. Очередной. А здесь, под кронами, в одиночестве оказалось не так уж и страшно, как это представлялось с подмостей лагеря. Глаза привыкли, мир раскрасился красками, наполнился ароматами и звуками. Ещё недавно я грозился прорвать это тёмное живое небо, что заслонит от меня солнце. Солнце и впрямь скрылось за сотнями слоёв листвы. Вот только сейчас у меня не осталось к нему никакой вражды. Как, вообще, можно было подумать, что хоть что-то может стать преградой для Пути? Ведь это намерение всегда в моей душе, в моём сердце. Путь открыт для всех. Даже неразумные звери могут идти к Небу. Не знаю, что понуждает их двигаться к нему. Мне же нужны схватки, преодоление себя. Момент победы над сильным врагом, когда твоё сердце разрывается от эмоций и ощущений. Я хочу увидеть все пояса, весь мир. Узнать, каким он может быть. Что я видел раньше? Песок? Руины? Одни эти лесные гиганты уже стоили всех мучений за эти полгода. Но чтобы двигаться дальше и увидеть новые земли пояса — нужна сила. Она особенно важна сейчас, когда в моей жизни могут появиться враги. Я не боюсь их, хотя Виликор наглядно показала, как я ещё слаб. Но переживаю за свою семью. Чтобы защитить их, мне-то и нужна сила. И деньги.

— Стоять! Я! Тебе сказал! Триста шагов! А ты уже куда упёрся?

— Э...

Услышав знакомый голос, я остановился, опираясь на копьё. И впрямь, погруженный в свои мысли, я увлёкся и забыл про уговор. А ведь Гунир повторил все пять раз!

— Да что с тобой происходит, а?!

— Знаешь, — я ещё раз задумчиво осмотрелся по сторонам. — Мне здесь хорошо. Не жарит солнце. Приятно прохладно. Эти запахи... Я привык к тому, что у нас запахи словно выгорели. А здесь в них чувствуется жизнь.

— Жизнь он чует. Умник. Щас эта жизнь выпрыгнет из кустов и откусит тебе задницу. Ты словно на прогулке!

— Всё равно здесь хорошо, — я пожал плечами. — Лучше, чем в саду. Здесь больше жизни.

— Небо! — Гунир закатил глаза. — Почему ты отняло разум у этого нужного нам парня в самый неподходящий момент?!

— Леград, ты и впрямь, — Дарит щёлкнул пальцами. — Я б сказал, как наивный горожанин, но наивный горожанин — это ведь я. Вот только веры словам Пиклита у меня ни на беляш.

— Так оно и есть, — ватажник хмыкнул. — Это ж надо так ляпнуть! Очистили от всех зверей! В каждую нору заглянули чтоль?

— Я всё понимаю. Чего вы паникуете? Я страшилки по вечерам тоже слышал.

— Ага. Слышал он. Ты в кровати появлялся, когда уже утро близко. Хуже Виликор. Во уж кого нужно было обозвать Одержимым возвышения!

— Зато у меня есть сила, — я с вызовом, желая чуть развеселить парней, замер на миг и оперся на копьё. — И уверенность что мы доберёмся до лагеря.

— Нельзя вот так загадывать, — Гунир сморщился. — Нужно говорить — идём к лагерю. И ничего не загадывать.

— Ты поэтому посылал всех? — а вот это интересно. Не слышал такого. — Не так говорят?

— Нет, — ватажник даже остановился. Глядел на меня серьёзными глазами, в которых не было вечной насмешки. — Чем больше толпа, тем больше шума. И больше сложности. Можно и так. Какие только заказы мы не берём. Но... Кто они мне? Соученики? Негусто. Закон ватажника — вернуть добро. Небо видит всё, и кто знает, какой малости удачи не хватит тебе в трудный час. От них я добра не видал. Насмешки, подколки горожан над глупым ватажником? Слышал. У меня хороший слух.

— Так, я тоже — язык не сдерживаю.

Гунир бросил короткий взгляд на Дарита.

— Не сравнивай. Ты говоришь это в лицо. А ещё ты стоял рядом со мной в драке.

— Да я выходит, продуманный тип!

— Ты балабол. Продуманный у нас Арнид, но я ему сразу кукиш показал. А остальные думать начали только месяц назад.

— Хе-хе-хе, — тихонько, почти беззвучно рассмеялся Зимион. — Всё же, как ты нас не любишь, но у охотников Пустошей много с вами общего. Мясо нужно заслужить.