Школа сломленных судеб

Порой Марка чувствовал себя пустым и неживым. Чувствовал глупость своего существования, не находил в нем смысла. Вот как он проживает свою жизнь? Чего он достиг? Что дал обществу и своей стране? Своим ученикам? Чему он научил их? Чему хорошему? Да ничему! Он вбивает в них одно сплошное дерьмо, которым сам наполнен. Он учит их лгать, притворяться, убивать и быть жестокими и бессердечными. Учит их манипулировать людьми, призывает к бесчувственности и цинизму. Да, все это плюсы в той жизни, что они должны будут вести. Все это поможет им выжить. Но это не оправдывало Марка в его собственных глазах. Все же то, что он делал, очень противоречило и было противоположно тому, как жил он сам. У него была иная жизнь, иная служба, он пошел на нее добровольно, и никогда не сталкивался с тем, с чем будут сталкиваться дети, которых он учит. Он сам не был и в сотой доли таким, какими создавал своих подопечных. Да, его жизнь тоже не сахар, он видел ту ее сторону, которая многих ужаснет. Но при этом он остался человеком — со своими страхами, пороками, чувствами и желаниями. А из детей в своей школе он, и все прочие, делали роботов, кукол, игрушек, бездушных клонов, которые пойдут туда, куда им скажут, и будут делать то, что прикажут. У них не будет права выбора, у них не будет права на мораль и честь, чувства и эмоции. Они не будут работать на благо общества и защиту государства, не будут теми, кто защитит и убережет. Они те, кто будет делать грязную работу, шпионить, играть, уничтожать неугодных. Они будут выполнять такую работу, и делать те вещи, о которых обычный человек даже не помышляет, что подобное существует. Как много наше, да и все прочие, государство рассказывает своим гражданам? Как много нам известно о политике, торговле и экономике? Лишь поверхностное, наносное, то, что не стыдно выставить на обозрение. И как много мы не знаем, и даже понятия не имеет о каких-то вещах? Марк, как часть этой системы, выдел кое-что, знал о каких-то моментах. И даже это было лишь крупицами истины. И он боялся думать о том, что еще ему неведомо, и не желал углубляться. Но при этом он толкал в эту жизнь, в это болото детей, которых учил. Толкал без оглядки, прививал навыки, которые помогут им, не веря в то, что это действительно так. Ведь не каждый, кто был студентом странной закрытой школы, справится с тем, что ждет его за стенами. Не каждый сможет выжить, прогнуться, а не сломаться. Не каждому выпадет шанс применить свои способности вовремя и справиться с тем, что поручат. И никто не будет заботиться о том, чтобы помочь им. Вся помощь, что им оказана — оказывается именно сейчас, в школе. После их ждет лишь реальная жизнь без права на ошибку. А кто-то даже и из школы не выйдет, не выдержав и не справившись. И Марку было горько от того, что он имеет к этому непосредственное отношение. И очень часто он оправдывал себя тем, что делает это для блага тех детей, которых учит. Что не он, так кто-то другой. Что ничего не изменится, если он уйдет от этого, выйдет из системы — этих детей все так же буду привозить в школу, все так же будут учить и ломать, а после отправлять в ужасное будущее.

Еще Марк думал о том, что не всех ждет ужасный конец и мрачная жизнь. Ведь будут и те, кто выбьется на новый уровень, кого заметят, оценят. И пусть это будут лишь единицы, но они будут. У них есть шанс на ту жизнь, которую можно желать. Пусть не сразу, пусть с трудом, но она будет возможна. Взять ту же «элиту». Этих ребят никто не пустит в расход. Марк даже не был уверен, что Дениса оставят в группе, когда та покинет школу — не его уровень. Либо же повезет остальным ребятам благодаря этому парню. Но, пожалуй, что Марк не хотел бы знать, как в дальнейшем сложится жизнь его подопечных, да и вообще всех в этой школе. Не желал бы иметь к ним хоть какое-то отношение — ему хватало и того, что творилось в его душе с тем, что он уже видел и знал. А чужие проблемы, беды и тревоги сделают его лишь слабей. Как сейчас, когда он думает о Лесе.