Школа сновидений

Затмение матрицы бескорыстия в человеке шаблоном корыстного жертвоприношения неизбежно затрудняет реализацию высшей судьбы человека, так как оно вызывает особенное видоизменение течения света в той части человеческого, куда из возвышенной его основы проецируется кинетическое ядро достижения, — это выглядит как нарастание глубокой обездвиженности и затемнение в этих центрах тела, а так же как нарушение их беспрепятственной связи с токами большого времени и силами большой судьбы в Мироздании.

Способы и цели обобществления сознания и судьбы, господствующие ныне в цивилизации, почти неодолимо влекут людей к помещению своих тел в некоторое подобие энергетических «нор», которые по сути своей глубоко отличаются от более естественного человеческого способа организации энергетической ниши в виде «дома», а тем более от свободного перемещения по жизненным полям.

Гипноз неподвижности и тяга к покою как к уровню безопасности есть и результат скученности жизни, и той плотности информационного потока о жизнях других людей, которая так высока, что под её давлением с неизбежностью формируется бессознательное самоотождествление с усредненным шаблоном.

Этот шаблон подменяет акт личного выбора уступкой социальному давлению. А основой границ, формирующих его, как уже указывалось, является безличный страх опыта как бы других людей, — ограбленных, обманутых, разоренных, униженных, избитых, убитых, расчлененных или просто наказанных.

Но скука и однообразие усредненного шаблона вместе с тем очевидным до неявности образом вступает в противоречие с избыточностью, присущей и языку, и реальности. Несоответствие между щедростью жизнетворения и скупостью и скудоумием обобществленного осознания судьбы могут послужить одним из толчков для внимания сновидящего, чувствующего природу основ бескорыстия человеческого.

По мере исследования сновидения и путешествий освобождающегося сознания эта разница между общественным земным и со-бытием в энергетической вселенной все меньше воспринимается как пугающее и тревожащее, потому что незыблемость и окончательность, как бы сквозящая из социальных распорядков, воспринимаемая в начале как естественная и родная, все больше понимается как результат игры слепых и достаточно ограниченных сил, порождающих интенсивные, но случайные — и равные между собой в этой случайности — доминанты человеческого восприятия, единственное реальное значение которых связано с их способствованием или препятствованием продолжению человечества как биологического вида.

«Поток сцепления. Просыпаясь, я приближаюсь к потоку вещей, порядку сцепления которых меня научил мой отец. Этот порядок закрепила какая-то часть моей самостоятельной жизни и другие люди. Недостаток этого порядка — в обязательном конфликте между чем-то и чем-то, во сне я не знаю, что именно должно вызывать конфликт. Я не хочу входить в этот порядок и отстраняюсь, возвращаюсь в поток порядка, который мне видится естественно моим. Я обращаю внимание на энергетическую ровность этого порядка и полное отсутствие необходимости быть враждебным к чему-либо».

СНОВИДЕНИЕ И НЕИСТРЕБИМАЯ ЛЕГКОСТЬ БЫТИЯ.

«Во сне я прихожу в деревенский дом, в котором жил в раннем детстве. Внутри дома неожиданно для меня все предметы оказываются цвета сухой земли, и я не хочу туда входить. Я долго сижу на глиняной завалинке перед домом и смотрю на скользящие в воздухе и в солнечных лучах паутинки. Во сне и наяву конец августа. Потом я начинаю что-то писать и будто перебираю или собираю в слова кончиком авторучки летающие паутинки».

Опыт сновидений — это прежде всего опыт бытия в реальной Вселенной, лишенной той твердости, однонаправленности, неизменности и отягощения, которые присущи нашему обобществленному сознанию повседневности. Полеты настоящего тела во сне, радость которых не сравнима ни с чем в детстве и позже, отворяют память о истинном счастье и смысле человека, как о путешествии в безграничное.

Легкость как то свойство бытия, которое откликается на желание свободы, и освобожденность как особый вид света, — эта легкость позволяет лететь навстречу самым жестким стальным ветрам, дующим в мироздании, не изменяя направления свободного движения и творчества.

С другой стороны, особенностью человека современного, а может быть и человека вообще, является противостояние окружающей среде как одна из основ существования человека. Суть этого не столь очевидна, как это кажется на первый взгляд, и не объясняется лишь обозримыми особенностями эволюции. Затрудненная, в сравнении с животными и растениями, присбособляемость к изменениям природной среды, может быть лишь следствием чего-то более глубокого в природе человека.