Школа спящего дракона

Вера внимательно присматривалась к пирующим (а Лио с подземниками расстарались на славу!). Люди ее интересовали в меньшей степени: хотя бы потому, что человек — существо гибкое, с отличной приспособляемостью. Даже если удивится чему-то, то быстро привыкнет и начнет соображать, как бы это что-то приспособить для своих нужд. С другой стороны, об инородцах вполне можно было сказать то же самое: поначалу они посматривали друг на друга с опаской, а потом немного расслабились. И вот уже Дэр обсуждает со спутником Шегарин, Шерайном, какую-то замысловатую обработку кристаллов с труднопроизносимым названием (шиарли тоже неплохо смыслят в ювелирном искусстве, но методы у них собственные, так что есть чем поделиться), а Зир выспрашивает у еще одной шиарли, Ларинаш, о том, сумеют ли приспособиться кое-какие овощи к подземной жизни; она же интересуется, какое можно устроить освещение в пещерах, и вот они уже подсчитывают на клочке бумаги, хватит ли этого для вегетации и тем более плодоношения…

Обед закончился, но расходиться не спешили: очевидно, ждали разрешения инспектрисы. Только неугомонная Тара попыталась было сказать, что их ждет учитель, но соседка тут же ткнула ее локтем в бок — помолчи, мол.

— Ну а теперь, когда все мы утолили первый голод — телесный, — сказала Вера, чувствуя, что подражает какому-то то ли книжному, то ли киношному персонажу (сообразить бы, которому!), — попробуем бросить зерно пищи в ваши истосковавшиеся по настоящей работе умы. Все за мной! И не прячьте отбивные по карманам, они никуда не денутся…

— Не позорься… — прошипела какая-то ученица соседу.

— Так я для Виля, — ответил тот таким же шепотом.

— А он почему не явился? — проявила Вера остроту слуха. — Передайте — если я не увижу его за общим столом во время ужина, то вышвырну из школы. И не посмотрю, что там пурга!

— Она немного унялась, — заметил Керр, — но в горах, думаю, все равно ветер с ног сбивает. И холод собачий. Так что я бы на его месте еще подумал, что выбрать…

— Замерзнуть — это относительно быстрая и безболезненная гибель, — пояснил Ран. — Быть подопытным у госпожи Гайяри намного хуже. Хотя бы потому, что умереть она не позволит.

— Вот именно, — улыбнулась Вера. — Прошу же за мной!

Она привела их в холл, туда, где до сих пор сияло и переливалось созданное ею дерево, вросшее корнями в плиты пола и упирающееся кроной в потолок.

— Символично, — сказала вдруг Шегарин. — Это древо, но каменное. И в то же время живое, не так ли, Соль Вэра?

— Именно так, и существует оно за счет магии этого места, прирученной и обузданной человеком, — серьезно ответила она. — Потому я и выбрала его как некий символ. И сейчас я погашу огни… да, вот так. А вы — каждый из вас! — зажжете по одному в честь Дня Примирения, и тогда волшебное дерево снова воссияет во мраке страха и невежества!

«Елочку надо было наколдовать, — мелькнуло в голове, — вокруг нее и хоровод водить веселее…»

— Мы? — удивленно спросил Дэр. — Мы бы с радостью, госпожа, но ведь… не способны.

— Не обучены, вы хотите сказать? — Вера повернулась к нему. — Но вы ведь знаете, как это делается, — в теории, верно? А я вам сейчас продемонстрирую наглядно… Вот ты! Да, ты, Данис Иль, подойди ко мне. Поживее!

Тот остановился перед ней, по-прежнему не поднимая глаз.

— Выпрямись для начала, — велела Вера и кончиком стека приподняла ему подбородок, чтобы видеть не только макушку. — И смотри мне в глаза, на полу ничего интересного не нарисовано. Так-то лучше. И вы, остальные, тоже: на вас взглянуть противно! Не ученики, а… банда какая-то! Впрочем, нет, бандиты — и те держатся с большим достоинством.

— Пока их вешать не начнут! — выкрикнула Тара.

«Ох и не повезет же кому-то с целительницей, — подумала Вера, — вернее, с ее языком!»

— Из вас получатся сомнительной художественной ценности украшения для Древа Примирения, так что я пока не стану торопиться с массовыми публичными казнями, — заверила она, и шиарли заулыбались.

Ах да, конечно, у них имеется старинный обычай гирляндами развешивать врагов на близрастущих деревьях. Зачастую — еще живыми, но деревья, повинуясь приказу шиарли, быстро исправляют ситуацию. Или не слишком быстро: кто-то из послов говорил, что видел несчастного, целиком вросшего в кору, — он выглядел как огромный уродливый нарост на гладком стволе, очертаниями напоминающий человеческую фигуру, одно лишь лицо оставалось на поверхности. И он все еще мог дышать и даже говорить, хоть и нечленораздельно: шиарли пояснили, что мозг его большей частью стал единым целым с деревом, а у того с мыслительной деятельностью дела обстоят неважно.

«Вероятно, отсюда и пошло выражение „голова дубовая“, — подумала Вера. — Стоп, это у нас, здесь такого нет… Не додумались, наверно».

— Итак, Данис, — снова обратилась она к юноше (встав прямо, он оказался на полголовы выше!), — ничего сверхъестественного от тебя не требуется. Повтори то же самое, что уже делал сегодня перед обедом, только на этот раз постарайся, чтобы первый же взмах твоих собственных ресниц не задул огонек!