Школа темных искусств

Лента зеленого пламени хлестала не переставая. Мальчишка стонал от боли и в то же время в его ауре творились иные процессы: жгучие полосы, оставляемые некромантом на спине, впитывались, стекались к магическому ядру. Огонек, греющий сердце, превращался из трепещущего на кончике свечи пламени в яркий факел. Стало казаться, будто комочек плоти, бьющийся в груди, сейчас загорится. Вот именно сейчас. Ну сейчас-то уж точно. Но внутреннее пламя горело все ярче. Оно жгло, терзало, пока, на ее фоне, боль от ударов не перестала ощущаться вовсе.

Бернард задержал занесенную для удара руку. Достаточно, магическое ядро мальчишки выросло в два раза, больше нельзя, иначе тело просто не выдержит. Прогресс очень неплох. Да и предрасположенность к темной магии у, изначально светлого, подростка теперь определена совершенно точно. С первого раза превратить свою боль в свою же силу - хорошая заявка. Аура уже начала перестраиваться, готовясь защищаться от подобных повреждений в будущем. Вырастет сильным магом. Может, даже могущественнее Бернарда.

- Встань! - велел маг. - Слушай и запоминай. Пока ты мне служишь - ситуаций, подобной сегодняшней не должно повториться. Хочешь что-то сделать - проси дозволения.

- Слушаюсь мэтр. - Коска пошатывался, но смог пересилить себя и поднять взгляд.

- Иди спать и крепко запомни сегодняшнюю ночь.

Мальчишка пробрался в крохотной комнатушку, ступая на цыпочках, стараясь не стонать от прокатывающихся по телу отголосков порки и не разбудить сестру. Жесткая постель приняла подростка, лишь тихонько скрипнув. Мальчик смежил веки и тут же провалился в глубокий сон. По щекам потекли слезы. Еще долгие годы ему будет сниться рассыпающееся в пепел тело девушки в клетке и хищный свист пламенного бича.

Утром, едва постояльцы приступили к трапезе, в обеденный зал, грохнув дверью, ввалился растрепанный солдат, сразу же направившийся к Вильгельму.

- Лейтенант, есть подходящий корабль, что вместит всех этих... - солдат явно хотел сказать что-то крепкое, но, перехватив "добрый" взгляд некроманта, побледнел и сдержался, - крестьян. Огромная баржа, целых две палубы! Капитан согласен направиться в графство за дюжину золотых.

Вильгельм скрипнул зубами и перевел на мага ненавидящий взгляд. Если бы не приказ графа о повиновении и выполнении любых требований, эти крестьяне остались бы в своей деревне, а все они смогли бы добраться до места за пригоршню серебряных монет. Причем не на тихоходной барже, а на чем-нибудь побыстрее. Бернард проигнорировал взгляды, что метал в него офицер графа с поистине королевским величием. Не его ведь деньги, а все, что граф выдал в дорогу, будет потрачено и ничего не получится отложить «на старость». Как бы не пришлось из своих добавлять.

- Годится, поднимай крестьян. - отдал распоряжение Вильгельм, а сам направился к столу мага чтобы доложить о корабле.

Некромант сидел через стол от них и все прекрасно слышал, но треклятый этикет! Он обязан доложить аристократу и точка.

- Мэтр Бернард, - начал речь офицер, стараясь сдержать гнев и не допустить непочтительных интонаций, - корабль найден и готов принять на борт вас, ваших учеников и спутников.

Некромант на это лишь кивнул и отвернулся. Чуть погодя, бросил через плечо.

- Можете начинать погрузку. Оставьте мне сопровождающего, а сами проследите чтобы с сервами и их имуществом ничего не произошло.

Да как он смеет?! Офицера отправлять грузит крестьян, а с собой оставляет рядового солдата! Пусть не совсем рядового, а кавалериста графа, практически гвардейца. Но лейтенанта, без пяти минут рыцаря, и командовать сервами! Пообещав себе, едва только некромант выполнит поручение графа, вызвать его на дуэль, а там плевать, виконт он или не виконт. Честь у Вильгельма одна и отдавать ее на поругание, кому ни попадя, он не собирается.

Крестьяне собрались быстро. Дольше лошадей запрягали в подводы чем складывали небогатые пожитки. Бывший староста подошел было к офицеру с каким-то вопросом, но наткнувшись на полный ярости взгляд, передумал и исчез внутри постоялого двора. С коровьим мычанием, ржанием лошадей и скрипом плохо смазанного колеса, надоевшим еще на выезде из деревни, обоз двинулся к дальнему краю пристани. С неприглядной действительностью Вильгельма мирило лишь то, что терпеть это сборище осталось лишь четыре дня, по истечении которых он сдаст некроманта с рук на руки графу и завалится спать.