Читаем Школа террористов полностью

После обеда Петрунеску разрешил всем, кроме старшего из "Мерседеса" и Саракце, отдыхать. Молодцы из ГАИ предпочли холодок под дубом, а я отправился в отведенную нам комнату. Но какой мог быть сон, когда над нами всеми, особенно надо мной, висела опасность? По мере того, как время шло, а никого из моих освободителей не появлялось даже в поле зрения, во мне росло чувство неуверенности и страха. Малейшее осложнение обстановки или нарушения плана босса, со мной церемониться не станут. И помощи ждать неоткуда... Не плохо бы послушать радио, узнать, что происходит в стране, но идти в машину без разрешения шефа, значит, вызвать у него новые подозрения. А он хотя и старается держаться молодцем, все равно заметно напряжен до предела. И лучше его не трогать...

Я лежал с открытыми глазами, уставившись в потолок, думая о том, как будут развиваться события. Вопрос о способностях наших ночных перехватчиков не случаен: он рассчитывает на легком пассажирском самолете улететь либо в Румынию, либо в другую близлежащую страну. Начальство аэропорта у него куплено. На военный самолет он не надеется: воинские части приведены в повышенную боевую готовность, и тем наемникам, прокатившим нас до Калараша, вырваться не удастся. Аэропорт, по логике, тоже должен быть взят военными под контроль. Но вдруг наше командование не решится "осложнять" отношения с местными властями? На что-то Петрунеску рассчитывает. Он умеет это делать. В случае чего, может пойти и на крайнюю меру: захватить самолет силой. Боевиков у него, кроме школы террористов, предостаточно. И Скородумова Альбина завлекла в сети не ради любовных утех - он тоже пилот и нужен как запасной вариант. А возможно и главный.

Скородумову простительно: "жадность фраера сгубила", а меня-то, уже побывавшего однажды на крючке у Альбины, как снова удалось обвести вокруг пальца?..

Я злился на себя за собственную глупость и доверчивость, за пристрастие к прекрасному полу, не раз ставившее меня в безвыходное положение, на грань жизни и смерти. И как тут не вспомнить простую, но мудрую житейскую заповедь: избегайте трех зол: женщин, вино и карты. Одного только не было в моем досье - карт.

Мысли мои кружились по кругу, не находя выхода. Разболелась голова сказывались бессонница и напряжение. А она должна быть ясной как никогда самое трудное впереди. Постепенно я сумел взять себя в руки, отбросить панику - мною вдруг овладело безразличие: чему быть, того не миновать; мысли исчезли, и я, продолжая смотреть в потолок, стал вслушиваться в тишину приютившегося на опушке леса дома, ещё пахнущего свежей хвоей, навевающей воспоминания о далеком безмятежном детстве, когда я уезжал на каникулы в деревню к дедушке...

Я не заметил как уснул зыбким, неспокойным сном издерганного нервотрепками человека. И мне приснился Афганистан. Я с группой перехвата душманского каравана с оружием, следующего из Пакистана, на узкой тропе в горах. С обеих сторон нас обложили душманы. Ночь темная и трудно разобрать, где товарищи, а где моджахеды. Мы схлестнулись в рукопашной. Я отбиваюсь автоматом, сбиваю с ног бросившегося на меня косматого детину, ребром ладони бью по хрящеватой шее. На меня нападают новые. Мне ужасно тяжело, сердце бешено колотится, трудно дышать. Меня теснят к пропасти. Еще шаг и я полечу в бездну... И вдруг издалека доносится знакомый стрекот. Вертолет! Я чуть не кричу от радости, вижу как разбегаются душманы, бросая оружие.

Гул все ближе и ближе, я слышу его все отчетливее, и страх отступает. Вертолет пролетает над самой головой, ноя его не вижу. С трудом разлепляю глаза. Надо мной потолок. Но гул вертолета не пропадает, он лишь удаляется, потом снова нарастает. Я вспоминаю, где нахожусь, и начинаю соображать: вертолет здесь не случайно.

Слышу как хлопает дверь и негромкую скороговорку на первом этаже. Люди чем-то встревожены. Спустя немного раздается ругань, грохот упавшего стула. Кто-то вскрикивает.

Быстро встаю и спускаюсь вниз. Передо мной предстает довольно странная картина: на полу с окровавленным лицом лежит гостеприимный управляющий, а по бокам его два дюжих молодца из "Мерседеса" в форменных сорочках с укороченными рукавами. Иона Георгиевич восседает в кресле, как судья перед пойманным на месте преступления вором.

Руки у распростертого на полу связаны, он сквозь стон пытается что-то объяснить.

- Поднимите его! - приказывает Петрунеску.

Молодцы хватают управляющего и сажают на стул. Один бьет его кулаком снизу вверх, под скулу, заставляя поднять голову и смотреть на Хозяина.

- Чей вертолет, комы ты продался? - сурово спрашивает Петрунеску, видимо, не в первый раз.

- Ни знаю... Воны прийшлы на другий день, як начали тут строить, хрипло, с перерывами заговорил управляющий. - Предъявили удостоверения работников внутренних дел Молдовы. Сказали, что все знают обо мне и о вас, и что если не хочу снова за решетку, должен информировать их обо всем, что туточки происходит. С кем вы устричаетесь, о чем балакаете, что робите. Пояснили: вы, мабуть, робите на КГБ русских.

- Как часто ты с ними встречался?

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже