Школа в Кармартене

— Ты по-прежнему считаешь Змейка воплощением любви и нравственности? — безжизненным голосом спросил Ллевелис после того, как детальный рассказ о том, что делает Змейк в школе, слетел в беспорядке с их уст.

— Я учусь у него, Ллеу, я вижу, как он любит все неживое! Я не представляю себе, чтобы он мог делать все это! — упрямо сказал Гвидион.

— Любит все неживое, — повторила Морвидд с выражением, менявшим смысл на противоположный.

— Хорошо, — скрипнул зубами Ллевелис. — Тогда скажи: что такого должно случиться, чтобы ты ушел от Змейка?

— Нужно, чтобы Змейк меня выгнал. И запретил возвращаться, — бесхитростно ответил Гвидион.

— Тогда пошли. Пошли найдем хоть Мерлина, хоть кого, и спросим! Что с того, что имя этого Риддерха не должно упоминаться в школе! Я его упомяну!.. Я не хочу, чтобы ты стал таким же изуверским и кровавым фанатиком, — решительно сказал Ллевелис.

— Ну что вот вы орете, что орете, — ворчливо сказал Мерлин, появляясь из-за колонны. — Что здесь за страсти? Вы все давно должны сидеть обедать. Сегодня вареники с картошкой. Исключительная редкость. Эту картошку, представьте себе, Мэлдун привез из Северной Америки. У нас она не растет. Вы, небось, и не знаете, что это такое!..

Тут Ллевелис выпрямился и с горящими глазами сказал:

— У меня есть к вам вопрос, профессор. Кто такой Риддерх-ап-Мивир? Где он? Чем он занимается?

— Риддерх-ап-Мивир — это Кервин Квирт, — сказал Мерлин. — Где он? Да вон он пошел. Чем он занимается? Спросите-ка у него самого. По-моему, ничем, у него сейчас окно.

* * *

— Ваше имя, — кисло сказал Зануцки. — Полное и желательно… э-э… подлинное.

— Луций Тарквиний Серпенс, — ответил Змейк, закидывая ногу на ногу и сплетая пальцы на колене с видом человека, приготовившегося к долгому разговору.

Психологи переглянулись.

— А что такое… в таком случае… э-э… Змейк?

— Калька, — кратко сказал Змейк.

— И вы откликаетесь на эту… м-м… кальку?

— Разумеется, — отвечал Змейк с легким нетерпением.

— Откуда вы происходите?

— Мой род происходит из Этрурии, из области теперешней Тосканы, но мои родители впоследствии переехали в Британию, на окраины империи, и я родился уже в Уэльсе.

— Ваш родной язык?

— В семье говорили по-латыни.

— Профессия вашего отца?

— Ауспиций.

— Это какая-то должность?

— Нет, это специальность. Предсказание будущего по птичьему полету.

— Довольно необычная специальность, а? Можно сказать, редкая, — заметил Зануцки, вновь переглядываясь с коллегами.

— В жреческих кругах не такая уж редкая, — сказал Змейк.

— Когда родился ваш отец?

— В самом конце третьего века.

— Я не ослышался? — переспросил Зануцки. — В конце третьего века? В трехсотом году от Рождества Христова?

— В конце третьего века до Рождества Христова, то есть около двухсотого года по причине обратного отсчета времени.

— Год вашего рождения? — с нескрываемым интересом спросил великий методист.

— Тысяча пятьсот семьдесят девятый.

— Очень странно, — сказал методист, вызвав сдавленные смешки со стороны своих коллег. — Ваши родители, если я правильно понял, родились до нашей эры, вы же — только в конце XVI века?

— Да, я поздний ребенок, — спокойно отвечал Змейк.

— Где вы получили образование?

— В течение семи лет я учился и прислуживал при храме Немезиды, затем продолжил свое образование в Элевсине.

— При храме Немезиды?

— Да, при храме Немезиды в Афинах, в аттическом пригороде Рамнунт.

— Прислуживали?

— Принимал дары от посетителей и поддерживал огонь перед статуей Немезиды с уздой, мечом и бичом.

— Вы хотите сказать, что в шестнадцатом веке в Афинах функционировал храм Немезиды с уздой, мечом и бичом? — внезапно сказал кто-то из наиболее трезво мыслящих членов комиссии.

— Не только в шестнадцатом веке, но и по сей день. Учебные и научные центры такого масштаба неуничтожимы.

— А вот такой вопрос, — вкрадчиво сказал психолог. — Что вы станете делать, если у вас ученик станет вдруг во время урока вставать, ходить по классу, делать что ему вздумается?

— Попрошу отставки, — сказал Змейк.

* * *

Кервина Квирта осаждали любопытствующие первокурсники. Он привел их в свою комнату, рассадил повсюду, куда только можно было усадить, и вынужден был рассказать им много не самых увлекательных, с его точки зрения, вещей.

— Так вы ученик Змейка?

— А чей же еще?..

— А почему тогда профессор Курои сказал Змейку: «Что вы выращиваете из своих учеников?» — простодушно спросила Морвидд.

Глаза Кервина Квирта затуманились, и он с усмешкой опустил голову.

— С профессором Курои у нас чисто научные разногласия, — сказал он. — Он не принимает многих моих теорий, и потом… я занимаюсь в широком смысле биосферой, а при специальности профессора Курои как раз биосфера отчаянно мешает работе.

— А что у него за специальность? — спросил Ллевелис, ибо этого не знал даже он.

— Курои двигает горами, — пояснила Керидвен, знавшая это твердо.

— А, ну тогда конечно, — согласился Ллевелис.

— А все ваши страшные эксперименты? — забираясь с ногами на кровать, спросила Морвидд. — В школьных хрониках написано о вас… бог весть что.