Школа в Кармартене

— Простите, — сказал Мак Кехт, входя и усаживаясь боком на ручку кресла. — Я не отниму у вас много времени. Вы не могли бы кратко просветить меня, Оуэн, — что делают, когда ухаживают за женщиной?

Мак Кархи уставился на него в приступе изумления.

— Нет, я не то чтобы, мне случалось многократно это делать, просто в данный момент я подзабыл, как именно принято действовать… за давностью лет, — пояснил Мак Кехт и стал смотреть на Мак Кархи в ожидании ответа.

— Э-э… гм, — сказал Мак Кархи, который наконец поверил, что коллега не издевается над ним. — В целом это… зависит от того, на какой стадии знакомства происходит ухаживание.

— Так, — сказал Мак Кехт.

— Хорошо знакомую вам женщину следует провожать и встречать.

— Откуда встречать? — невыразительно спросил доктор.

— Отовсюду, — сказал Мак Кархи, думая о том, что он не оратор. — То есть со всех сторон сразу, — добавил он. — В общем, ей следует дарить цветы, — продолжил он внезапно, — восхищаться ею… пригласить ночью посмотреть на звезды… ну, и там, смотря по обстоятельствам.

— Что по обстоятельствам? — вскинул глаза Мак Кехт.

— Пригласить на танец, если будет такая возможность, — сказал Мак Кархи, чувствуя, что он сегодня не в ударе.

— Как насчет ювелирных украшений? — спросил доктор Мак Кехт.

— Не советую. Можно получить ими по лицу, — сказал Мак Кархи, потирая переносицу.

— Благодарю вас, — церемонно сказал Мак Кехт и вышел, подобрав полы своих пурпурно-белых одежд.

* * *

Ллевелис примостился под потолком читального зала и тихо плел паутину; иногда он вздыхал, иногда у него вырывалось имя Кэтрин, но он не прекращал своего древнего занятия ни на миг. Внизу, под ним, за одним из библиотечных столов, расположился Сюань-цзан с учениками. Учеников было трое: Эльвин, Тангвен и Афарви. Афарви был самым младшим: два других приобретения учитель сделал на третьем и четвертом курсах. Теперь он разбирал с ними толкования китайских пословиц чэнъюй.

— «Вы не туда едете, господин. Княжество Чу на юге; почему же вы направляетесь на север?» — доносилось снизу.

— «Не имеет значения, — отвечал человек в повозке. — Вы же видите, моя лошадь бежит очень быстро». «Ваша лошадь, без сомнения, очень хороша, однако дорога, по которой вы едете, неправильна».

В этом месте Ллевелис перевернулся вниз головой и стал вплетать седьмую поперечную нить в нити основы.

— «Не стоит беспокоиться, — заверил старца человек в повозке. — Взгляните, моя повозка совершенно новая, она сделана в прошлом месяце». «Ваша повозка и впрямь очень новая, однако дорога, по которой вы едете, ведет вовсе не в княжество Чу».

— «Почтенный старец, — сказал человек в повозке. — Вы еще не знаете, что у меня в этом сундуке очень много денег, и долгого пути я не боюсь». «Ваше богатство и впрямь велико, — сказал старец, — однако дорога, по которой вы едете, неправильна. Послушайте, вы бы лучше поворачивали и поезжали назад».

— «Но я еду так уже десять дней! — воскликнул очень нерадостно человек в повозке. — Как, почему вы велите мне вдруг ехать назад? Посмотрите только на моего возницу: как хорошо он правит лошадью! Не беспокойтесь ни о чем, прощайте!» Тут он велел вознице ехать вперед, и лошадь побежала еще быстрее.

— 不錯[27], — кивнул Сюань-цзан.

Эльвин, Тангвен и Афарви стали низко кланяться, говоря: «Мы не заслуживаем вашей похвалы, дорогой учитель». Каким-то образом раньше всего прочего наставник заложил в них китайский этикет. Говорил ли Сюань-цзан: «Ваши шипящие стали намного лучше, Афарви», он тут же слышал: «Я в отчаянии от того, что мои жалкие шипящие смеют касаться ваших ушей, дорогой учитель», говорил ли он своей единственной ученице: «У вас хорошо стал получаться иероглиф «фань», Тангвен улыбалась, кланялась и отвечала: «Да, еще недостает ста восьми тысяч ли[28]».

Ллевелис спустился со стремянки, зашел за паутину, сел по другую ее сторону, прислонился к стене и оставался в таком положении некоторое время. Подошел святой Коллен и протянул ему сквозь просвет в паутине пирожок с черносливом.

— Осторожней, пожалуйста, — попросил Ллевелис. — Паутина.

Ученики Сюань-цзана продолжали разбирать древние истории гуши. Их голоса старательно звенели под сводами пустующего в эту позднюю пору читального зала.

* * *

— Когда Ван Си-чжи учился каллиграфии, он каждый день споласкивал свою кисточку в озере возле дома. Это озеро находится в местности Чжунчжоу, и по сей день в нем чернильная вода, — сообщил Ллевелис Гвидиону, входя в комнату и небрежно роняя на пол у постели свою связку книг.

— Вот как? — заинтересовался Гвидион.

— Когда студент Го готовился к экзаменам, — добавил Ллевелис, — он, чтобы ночью не заснуть, привязывал себя за волосы к потолочной балке, и чуть только его голова начинала клониться вниз, как волосы натягивались, и боль не давала ему уснуть.

— Ты на что намекаешь? — обеспокоился Гвидион.

— Студент Лу Юнь был так беден, что у него не было денег на масляную лампу. Летом он ловил светлячков в банку и занимался при свете светлячков, зимой же он однажды сел на пороге хижины и до утра читал иероглифы при сиянии снега.