Школа в Кармартене

– Когда учитель Кун-цзы попадал в какой-нибудь храм, он сразу же принимался задавать вопросы буквально обо всем, что видит. Один человек, заметив это, сказал: «Вы только взгляните, какое множество вопросов задал этот Кун-цзы! А еще говорят, что он разбирается в ритуале!» Кун-цзы услышал и сказал: «В этом и состоит ритуал». Снимаю шапку перед столь изысканной мудростью властей.

– Вы лучше поберегите свою шапку, а то истреплете, – ворчливо посоветовал ему Мерлин. – Лучше ей пока побыть у вас на голове. Пока они у вас чего-нибудь не спросят.

Пророчество Мерлина не замедлило исполниться. Сюань-цзан потягивал вино на террасе в предзакатное время суток, когда к нему подобралась сбоку комиссия. Лорд Бассет сразу же задал множество вопросов обо всем, что видит. Вопросы эти коснулись и черного халата Сюань-цзана, и соломенных туфель, и его совершенно обыденной прически, и содержимого его чашки в первую очередь. Все это было так далеко от того, что обычно делал учитель Кун-цзы, и от всего этого Сюань-цзана охватила вдруг такая тоска по родине!..

* * *

Прорись с барельефа, сделанная Ллевелисом, была теперь приколота над каминной полкой и с каждым днем обнаруживала все новые ранее незамеченные детали.

– Вот эти травы в руках у Миаха, – в раздумье сказал в один из вечеров Гвидион, подтащив стул к камину и усевшись на него верхом, – полная загадка.

– По-моему, – сказал Ллевелис, – он ассистирует Мак Кехту и держит наготове лекарственные травы. Что тут такого?

– Ни одна из них не используется в медицине, – сказал Гвидион.

Наступило молчание.

– Если нижний барельеф по отношению к верхнему – это то, что было позже по времени, – сказал Ллевелис, ковыряя в зубах, – то почему у Нуаду наверху одна рука, а внизу – снова две? Да нет, три! Послушай, здесь у него три руки! Вон одна рядом лежит. Запасная.

– Третья – это не рука, – авторитетно сказал Гвидион, всмотревшись в нижнюю сцену. – Это протез. Вот, он должен пристегиваться – здесь и здесь.

– Зачем ему протез, если у него снова обе руки? А кстати, Диан что, пришил ему отрубленную руку, и она прижилась? – спросил Ллевелис. – Вот это здорово! Я всегда верил в Мак Кехта. А кто и зачем тогда делал протез?

– Ты знаешь, по-моему, наличие и протеза, и обеих рук говорит только об одном: там было два врача. И их методы лечения находились друг с другом в противоречии.

– Один протезист, а другой – нейрохирург? – деловито спросил Ллевелис.

– Нейрохирург, да, – вяло и задумчиво сказал Гвидион, и на лице его изобразилось величайшее недоверие.

* * *

Был час, когда кончается послеобеденный сон. Сюань-цзан только что встал с гамака и принялся поливать ростки бамбука, когда с вершины лестницы к нему сбежал запыхавшийся Афарви:

– Учитель! Учитель, я к вам!..

– Великая Гуаньинь! Слыханное ли дело!.. – отозвался, улыбаясь, китаец.

Афарви торопливо вытащил из-за пазухи книгу.

– Учитель, я нашел это стихотворение Цянь Ци! Я сам догадался, что книгу надо листать сзади вперед и читать сверху вниз справа налево! И догадался, какие иероглифы будут в первом столбце! Я пролистал четыре тома, прежде чем нашел его! – выдохнул Афарви. – И все это совершенно сам!

– Небесный Владыка назначит тебя начальником над восемью частями своего небесного воинства в награду за твои труды, – серьезно отвечал Сюань-цзан. И Афарви понял, что учитель смеется над ним. Наставник же размышлял о том, что теперь у него есть ученик, которому можно подарить кисть из заячьей шерсти, ланлиньский шелк для письма и запас туши из Цзиньчжоу. И думая об этом, он вложил ему в руку бамбуковую палочку, которой дети учатся писать на песке.

* * *

Гвидион пришел на кухню, чтобы перехватить чего-нибудь на ужин, а также воспользоваться одним из больших кухонных очагов и подогреть химическое вещество, которое у него никак не растворялось и пока что пребывало в виде кристаллов, но раствор которого, между тем, уже завтра нужно было сдавать Змейку.

На кухне у очага грелся турбуленциум хоррибиле. Он закипал при довольно низкой температуре, поэтому он подползал поближе к очагу, закипал и, явно наслаждаясь, отползал. Он одобрительно посмотрел на Гвидиона, державшего колбу с нерастворенными кристаллами, подвинулся и дал место у очага. От нагревания кристаллы тоже не растворились, и Гвидион призадумался. Он ел многослойный бутерброд, который сунули ему сердобольные хлебопечки, и размышлял. Видимо, при каких-то условиях эти кристаллы растворялись, иначе Змейк не дал бы этого в качестве домашней лабораторной работы, но на выявление этих условий у него оставалось очень мало времени. Он плюнул в колбу, но кристаллы не растворились.

* * *

Гвидион все еще задумчиво сидел в кухне у очага с надкушенным бутербродом и колбой в руке, как вдруг за дверями раздались торопливые голоса. На кухню вошла комиссия в черном, сопровождаемая Морганом-ап-Керригом. Видимо, инспекторы все же пожелали осмотреть подсобные помещения и попробовать то, чем кормят учащихся.