Школа Высокого боя – 1. Ничтожный

Спорить с главным искусником огняков могут только равные по силе. Городовому так делать не следует, хоть даже и стоит на третьей Ступени. Никто не отрицает, что закон существует не просто так и должен соблюдаться, но, в силу обстоятельств… можно поступить иначе. Как в этот раз. Ничего страшного не случится, если количество беспризорных крысёнышей уменьшится на одного.

Василь Петрович дорожил службой. Род в клане Воды у него не самый значимый, но семья очень дружная и высокое жалованье ей весьма кстати. Каждую неделю собирается родня, накрывается изобильный стол и проводятся увеселения. Нужно стараться и держаться за пост городового. Тем более тут, наверху, Василь Петрович пользуется большим уважением. Достаточно сказать слово, чтобы захмелевшие дебоширы прекратили ссору. А на трущобцев плевать, пока они живут в рамках дозволенного.

Владыка клана Огня принял доклад нервно и демонстративно спрятал кошель с монетами. В зале приёмов главного дома душно от мощно горящего пламени. Василю быстро сделалось плохо, так как он итак только из бани и уже порядочно погрелся.

Владыка же, как назло, долго отчитывал. Сетовал, угрожал, нисколько не стесняясь приближённых. Смиренно сидящий Вячко встрепенулся при имени Бориса и быстро закивал. Это хотя бы немного удовлетворило главу. Двоих приведённых, которых Вячко забраковал, было велено высечь для острастки и отпустить. К концу экзекуции Василю Петровичу сделалось совершенно тошно и он упал без чувств.

Глава 4

– Бли-и-ин, пацаны, а шо ж делать? – запустил здоровую пятерню в волосы, Борис. – Хренов пыж меня так отделал, что теперь боёв мне не видать.

Мох разрешил побыть ещё несколько дней в бараке, потому друзья обитали пока там. Было решено: отныне осторожней бродить по трущобам нижнего Киева, во избежание стычек со “своими”.

– А шо Михаль сказал? – пробубнил Гаврыла, наяривая печёную картошку.

– Да шо, шо… – передразнил Борис и треснул кулаком по стене. Мох для порядка шикнул на ребят. – Говорит, если не поправлюсь к следующему турниру в четверг, то они будут “думать”.

Борис выделил интонацией последнее слово, передавая весь смысл.

– Да хрен они от тебя откажутся, – возразил Орлёнок.

– Мы последние монеты прожираем, Лёх.

– Надоть халтурку урвать, – невозмутимо предложил Гаврыла.

– Да тебе только свиней и доверят сторожить, – огрызнулся Борис.

– Пошёл в жопу! Сам инвалид, ещё обзывается.

– Запарили хаваться! – пискнул Орлёнок. Голос у него от природы высокий, потому натерпелся уже от тех, у кого поломался и огрубел.

Друзья замолчали, каждый в своих мыслях.

– Ну, я могу и с одной рукой, – предложил Борис. – Если не считать пары утырков, то на остальных хватит.

Орлёнок зыркнул с усмешкой:

– Хорошо этот огняк тебя в голову приложил. Дураком сделал.

– Гонишь?! В голову я не пропускал.

– Тебе рёбра надо беречь, остолоп! Какая там одна рука? Разок дадут поддых и всё, сломался Барсик.

Борис засопел.

– Орлёша дела говорит. Поберёгся бы. Как-нибудь уж протянем. Еда будет.

– Не-е-е, братцы, – помотал головой Борис, – это мы раньше, когда вот такими были, – показал он рост до пояса, – могли тремя картохами наесться, а теперь всё. Мясо нужно. Да и хоть по яблочку в неделю.

– Мяса, вон, в тоннелях полно бегает, – резонно отметил Орлёнок, – поймаем с десятку в действующем забое, так нам ещё и благодарность будет.

– Сам крыс жри!

Орлёнок только головой покачал.

– Ты, Барс, тут не барствуй, а? Нашёл, блин, время.

– Есть идея: кожаный панцирь закажем у Михаля и всё. Толстенную бычью кожу фиг они пробьют.

Друзья удивлённо уставились. Гаврыла спросил первым:

– А остальные шо? У тя же преимущество будет, получается.

– Так я с одной рукой, а у них две, – тут же возразил Борис. – Баш на баш.

– Ну не знаю…

Орлёнок отмолчался, но призадумался. Дальше болтали о халтурах и шансах их получить. Всё же, слава у ребят худая, да и места все облюбованы. Это, если кого поколотить только, чтобы освободилось.

Гаврыла был бы рад где-нибудь сгодиться, но так уж случилось, что для мамки он был младшеньким и самым любимым. В семье хватало рук, с детства он помогал как придётся, да таким и вырос. Куда не позовут, а спустя время гонят – бестолковый, медленный, говорят. Может и перевоспитался бы, только мамка схороняла. У неё перед рождением Гаврылы горюшко было – умер малыш двух лет от хворей. Всё сердце она после посвятила новому ребёнку.

Орлёнок же тоже не раз пытался найти применение рукам и голове, да всяко получалось, что нутро портило дело. Дремлет в нём худое начало, злобливый он и подлый. Корень обиды на мир сильно глубоко ушёл. Борис с Гаврылой для него, словно последнее спасение, а то бы сгинул от душевной болезни. Вот и получается, что из всех троих только Борис и годен к работе.