Школа выживания волчицы

Снова заржав, он за воротник куртки вытянул меня из джипа и поставил на ноги:

– Поворачивайся. И предупреждаю: без глупостей, а то папа плакать станет, а у него сердце больное.

Я кивнула и потрясла руками, разгоняя кровь. К счастью, на трассе была такая темень, что меня совершенно не беспокоил тот факт, что Леха стоит почти у меня за спиной и даже не отворачивается. Идиот.

– Насмотрелся? – поинтересовалась я, возвращаясь на обочину.

– Да было б там на что смотреть-то. Курить, поди, хочешь?

– Хочу.

– Закуривай тогда, теперь долго останавливаться не будем. И еще. Раз уж мы с тобой почти подружились, я тебя прошу: мимо поста поедем – хай не подымай, так всем проще будет. Мне все равно, я и гайцов положу, если надо будет.

Я закурила и кивнула, почему-то сразу поверив в эти слова, произнесенные будничным тоном. Дразнить судьбу расхотелось. Лось тоже закурил, задумчиво глядя поверх моей головы, и лицо у него при этом было такое умиротворенное, словно мы ехали на веселый пикник.

– Слушай, ты ведь все равно куда-то нас привезешь рано или поздно, – сказала я, выпуская дым. – И я все равно пойму, откуда надуло. Так поделись информацией.

Он посмотрел на меня удивленно:

– Ты бессмертная, что ли? Не боишься, что я устану от твоих вопросов и уложу тебя в багажник в полной отключке?

– Что-то мне подсказывает, что ты мог сделать это сразу. Но не сделал же? Значит, тебе велено меня не прессовать особо, да?

– Допустим, – прищурился он. – И что из этого следует?

– Ничего особенного, – я пожала плечами и закурила новую сигарету. – Как, собственно, ничего не изменится, если ты мне скажешь.

– Вот же прилипчивая. Ладно, ты, смотрю, нарываться не собираешься, так что скажу. Сергей Андреевич Терехин.

– Кто это? – не поняла я.

– Это тот, к кому я тебя везу. Вас обеих.

– А кто это?

– Ты спросила – я ответил. Больше информации не будет, можешь в голове картинки рисовать, как Штирлиц в кино, – оборвал разговор Леха. – Давай руки сюда.

Я выбросила сигарету и протянула руки, но почувствовала, что вяжет он их на этот раз куда слабее.

– Не давит?

– Жить можно.

– Тогда вали в машину, надо ехать.

Я послушно забралась на заднее сиденье к Ольге, и она, придвинувшись ближе, обняла меня за плечи и зашептала на ухо:

– Куда мы вляпались, Сашка?

– Я попыталась узнать, но яснее не стало. Терехин какой-то – впервые слышу.

Ольга тоже не знала, кто это, так что ломать голову особо не стоило.

– Давай поспим немного, дорога длинная, а силы нужны. Ты как, в порядке? Ничего не болит?

– Нет. Мне как-то даже спокойнее стало, – пробормотала она, чуть сползая по сиденью вниз и накидывая капюшон куртки на голову.

Я тоже устроилась удобнее, успокоенная тем, что Ольга чувствует себя хорошо. Сморило меня довольно быстро, но спустя какое-то время я вдруг открыла глаза и резко выпрямилась от увиденной во сне картины: надо мной склонялся мужчина с седыми волосами, хищным лицом и тонким носом, похожим на клюв птицы. В голове зазвучал его голос: «Ну что, дурочка? Цепляешься за своего нерожденного волчонка? Так звони, не будь дурой, я никого не пожалею». Этот голос долго преследовал меня, но потом все как-то забылось, выветрилось из памяти. Сейчас вдруг я вспомнила его с такой ясностью, будто это было вчера. Рядом завозилась разбуженная Ольга, с испугом посмотрела на меня:

– Что случилось?

– Ничего, спи, – пробормотала я, пытаясь вытереть выступивший на лбу пот связанными руками. – Сон приснился.

– Вы чего там возитесь? – пробурчал с переднего сиденья Леха. – Подремать дайте, мне скоро за руль.

– Спи-спи, это я так, приснилось что-то, – успокоила я, чувствуя, как колотится мое сердце.

В машине снова воцарилась тишина, и я подумала, что у водителя очень крепкие нервы – ехать ночью по темной дороге в полной тишине, не включая даже радио, чтобы бодрило. Я бы так не смогла.

Уснуть мне больше не удалось, но, к счастью, это никак не мешало Ольге, положившей голову мне на колени. Я старалась не шевелиться, чтобы не беспокоить ее. Ближе к утру машина снова остановилась, и Лось перед тем, как сесть за руль, предложил мне покурить. Осторожно переместив голову Ольги на сиденье, я вышла из машины и взяла любезно протянутую прикуренную сигарету.

– А ты ничего, не психованная, – вроде как с одобрением сказал Лось, разминая затекшее тело.

– Смысл психовать, когда ничего не можешь изменить?

– Тоже верно. Да ты не бойся, если все пойдет так, как нам надо, с вами ничего не случится. Мы с бабами-то не воюем, – сообщил он.

– Мне полегчало, – откликнулась я, стряхивая на землю столбик пепла.

На улице было совсем по-зимнему холодно, лежал снег. Я старалась не дышать глубоко, чтобы не простудиться.

– У вас в машине воды нет? – спросила я, почувствовав, что во рту все пересохло.

– Есть, – кивнул Лось, – сейчас налью. А то, может, кофейку? У нас в термосе есть.

– Налей, коли не жалко.

– Да чего жалеть? Проблем вроде нет от тебя.

Он вынул из-под сиденья термос и упаковку одноразовых стаканов, налил в один кофе и протянул мне:

– Держи. Может, подругу твою разбудим, пусть тоже взбодрится?