Школа жизни. Честная книга: любовь — друзья — учителя — жесть

– Ну, мам, потом! Мой любимый фильм.

Я как раз, удобно устроившись в кресле, смотрела «Не ходите, девки, замуж» и грызла сухари с изюмом. Мама уже перешла на крик, отчего по спине пробежал неприятный холод.

– Срочно ко мне.

Я пулей метнулась к ней.

– Это что такое? Я тебя спрашиваю, что это такое?

Она трясла перед моим носом ворохом красных плащей. Я краснела, и бледнела, и не знала, что ответить. В моей голове не было никакого объяснения. Кроме как мистического…

– Ты что, украла?

Я сглотнула колючий ком в горле и испуганно замотала головой:

– Нет, мам. Что ты?

– Тогда объясни, как они сюда попали.

– Я… Я не знаю.

Мама больно ударила меня по губам и сказала с металлом в голосе:

– Не ври мне! Никогда мне не ври! Завтра же на вытянутых руках отнесешь его в школу и при всех отдашь девочке, которая проплакала из-за него несколько дней.

Со временем я привыкла к школе, резким звонкам и бородатой учительнице. Только до сих пор мне снятся три похожие друг на друга красных плаща. И горький осадок, что мама мне не поверила…

Запомнилось на всю жизнь

Людмила Чеснокова Пушкин

Родилась я в городе Черемхово Иркутской области. Отец был начальником шахты, потом ушел на фронт добровольцем и погиб. Мама тоже работала на шахте, но не знаю кем. И однажды шахта обвалилась, и маму придавило. После этого она часто болела, и, узнав об этом, мамина сестра, жившая в Воронежской области, пригласила нас к себе в деревню.

В этой деревне была школа, где я окончила четыре класса. Школа была небольшая, учились в две смены: с утра – первый и третий классы, после обеда – второй и четвертый. В первом и третьем преподавала Ходядякова Наталия Кузьминична, а с обеда – Шетлякова Прасковья Петровна. Учителя были очень хорошие, мы почти все учились хорошо.

Я часто вспоминаю школьные годы. Помню, когда приняли в пионеры, была так рада, и мама мне сказала: «“Пушкин” ты мой, “Пушкин”, я рада, что ты у меня теперь пионерка и горжусь тобой!» А «Пушкиным» она меня называла потому, что я была кучерявая.

Помню девиз пионера:

Как повяжешь галстук, береги его.
Он ведь он с красным знаменем цвета одного.

И я с гордостью носила галстук, и все дети тоже гордились этим. Помню, ложась спать, рядышком клала галстук.

Однажды в школу приехали доктора делать нам прививки. Дети боялись идти, а я погладила галстук рукой, и как будто он придал силы – первая пошла. Укол был очень больной, но я не подала виду. Тогда меня прозвали Зоей Космодемьянской за смелость. Меня врачи похвалили и дали фото Сталина, вырезанное из газеты, и витамины.

Я положила витаминку в рот, и ребята, глядя на меня, стали делать прививки. А я зашла за щиток плиты, и у меня слезы полились от боли, я не могла пошевелить рукой. Но слезы вытерла и вышла как ни в чем не бывало.

Кто-то из ребят плакал, а кто-то, глядя на меня, пересиливал боль и улыбался.

В деревне я окончила четыре класса, а в пятый пришлось ходить за семь с половиной километров. Нас ходило много детей. До зимы ходили пешком, а зимой нас возили на санях… Было очень холодно, а я была обута в кирзовые сапоги. Другой обуви не было. Мама часто болела, и все деньги уходили на лекарства. И чтобы не простыть, я бежала наравне с лошадьми, а когда уставала или согревалась до пота, садилась в сани и дальше ехала со всеми. Вот меня и прозвали «спортсмен».

И потому, что на физкультуре я была первой по многоборью. Даже когда уже работала в совхозе, за мной приезжали, чтобы я от школы приняла участие в соревнованиях. Я триста метров пробежала первой, прыгнула в высоту на 1 метр 70 см и в длину – на 3 метра 75 см. И дальше всех бросила гранату. Мальчишки говорили, что, где «Пушкин», им делать нечего. Заняла наша школа 1-е место.

Танцевать в школе я любила и люблю до сих пор. И после школы не перестала заниматься танцами, мы с партнером первые места занимали на конкурсах, – я не лгу: есть свидетели!

Мы, школьники, всегда работали на полях: после покоса хлебов собирали колоски пшеницы, ржи, и собирали горох, и сдавали на ток, а нам за это платили. Деньги ой как были нам нужны!..

Однажды я повезла маму за двенадцать километров в больницу. С нами тоже в больницу поехала соседка тетя Нюра Костина. Остальные дети пошли на работу, на поля. Там же работал и мой брат Владимир. Маму оставили в больнице. А тетя Нюра сказала, чтобы я ее не ждала и ехала домой. Когда я поехала домой, начался дождь, стало как-то темно. Тучи были очень темные, – я таких туч никогда больше не видела, как будто наступила ночь. Была гроза и дождь лил, как из ведра. Когда я подъехала к плотине, сверкнула молния во все небо, и раздался гром такой силы, что конь встал на дыбы и рванул в сторону обрыва. Слева был пруд, а с справа – глубокий обрыв. Я еле успела натянуть вожжи, и он остановился. Это уж потом я сильно напугалась. Дождь все лил и лил, и я промокла вся до ниточки.