Школа жизни. Честная книга: любовь — друзья — учителя — жесть

– Ты что, действительно разлил пиво? – начала допрос Наталья Дмитриевна.

– Ну да, – нехотя согласился Степа.

– Так, – перевела дыхание Наталья Дмитриевна. – А откуда у тебя пиво? Ты что, его пил?

– Да всего один глоток, – начал он оправдываться.

– Ты пил один? Или с кем-то? – продолжала Наталья Дмитриевна.

Степа промычал что-то неопределенное.

– Так, – начала Наталья Дмитриевна мерить шагами класс. – Кто пил пиво вместе с Федоровым?

В зловещей тишине Витек робко поднял руку.

– ТАК! – снова заорала Наталья Дмитриевна. – Оба с родителями в школу! Дневники мне на стол!

Степа и Витек нога в ногу побрели к учительскому столу.

– Ты откуда вообще это пиво взял?! – закричала Наталья Дмитриевна Степе.

– Ну а что такого-то? – обиженно сказал Степа. – Мне папа всегда дает пиво. По субботам после бани.

– А сегодня что, суббота?! – обалдела от такой наглости Наталья Дмитриевна. – Да и вообще, что за бред? После какой бани?! Все, я иду звонить родителям, – и вышла из класса.

В общем, начало своего пребывания в классе Степа отметил оригинально. Но вот авторитет он почему-то этим завоевать не смог. Наверное, опередил свое время. Вот принеси он пиво классе в седьмом – был бы совсем другой разговор. А так он получил жесткий втык от директора, а друзей не обрел.

Маленького роста, нескладный, в вечно порванном пиджаке или вывалявшийся в грязи, Степа был типичным неудачником. Учился одинаково плохо по всем предметам, авторитетом в классе не пользовался, вечно вляпывался в какие-то истории. То кто-то рвал его дневник, то его окунали головой в унитаз, то еще что-то… Один раз попал в жуткую аварию на железнодорожном переезде, когда он чудом выжил и его собирали, можно сказать, по частям.

После очередной громкой истории со Степой в школу приходила его мама и пыталась выяснить отношения с классом. Степа, кстати, был мальчик из приличной семьи, родители у него были врачи, а папа так вообще чуть ли не профессор. Еще у него была старшая сестра со смешным именем Тося, она училась на одни пятерки, а потом поступила в медицинский институт. Словом, в семье не без урода – это про Степу и его семью.

Денис Стольников пришел к нам на год позже Степы и поначалу ничем особенно не выделялся. Он был коренастый, неповоротливый, учился средне и почти ни с кем не общался. По крайней мере, я не могу вспомнить связанных с ним каких-то историй.

Если Степа постоянно пытался вписаться в коллектив – бегал за лидерами, исполнял их мелкие поручения, начиная с седьмого класса угощал всех сигаретами и приглашал на посиделки к себе домой, – то Денис ничем подобным не занимался. Ни с кем не общался, не курил и вообще держал себя крайне обособленно.

Все изменилось в девятом классе. Первого сентября Денис пришел в школу в черном кожаном пиджаке, со стильной прической и усиками. И это было только начало! Неожиданно он начал острить на уроках и переменах. А по итогам первой же четверти оказалось, что Денис стал лучше учиться. Не курил принципиально, но стал ходить на Степины тусовки вместе со всеми. Как-то незаметно все стали называть его «Дэн».

Однажды он подошел ко мне со стопкой фотографий.

– Посмотри, – протянул он их мне.

Я взяла фотографии. Там были какие-то байкеры и чувак с гитарой, похожий на Мэрилина Мэнсона.

– Это мой брат. Саня. У него своя группа. Вот они ездят на всякие байкерские тусовки. Выступают. Это у вас в Ольгине, между прочим, – прокомментировал он какую-то фотку.

– А разве у тебя не младший брат? – удивилась я.

– Это двоюродный брат, – нехотя разъяснил Дэн. – Старший. Ему двадцать лет.

– Прикольно, – протянула я, отдавая ему фотографии. Мне до этого не приходилось сталкиваться со знакомыми музыкантами.

– Хочешь, я тебе их музыку принесу?

– Ну, принеси, – согласилась я.

На следующий день Дэн принес музыку. И еще взял за правило вести со мной на переменах умные разговоры. Хотя правильнее было бы сказать не разговоры, а монологи. Он вещал что-нибудь занимательное, а я внимала. И не решалась спорить. А говорил он всегда что-нибудь такое, с чем я не была согласна.

Например, он заявлял что-нибудь парадоксальное про религию. Или про любовь. Или про нравственность. Что все люди безнравственны, скажем. Что если ты и не совершаешь зла – то ты ему потакаешь. А это безнравственно. Если я пыталась что-нибудь возразить, он разражался какими-то путаными доказательствами, и я понимала, что не права.

– Дэн! Да тебе на философский факультет поступать надо! – говорила я, когда мой мозг окончательно закипал.

– Я подумываю об этом, – снисходительно улыбался Стольников.

– Блин, да он начитался каких-то псевдофилософских книжек! – возмущался Марат. – И прочитанное выдает за свои собственные умозаключения.

– Не знаю, по-моему, это все интересно, – пожимала я плечами.

Дэн вносил в мою жизнь некоторое разнообразие, потому что разговоры Варьки и Наташки о каких-то тусовках, где можно покурить траву, меня уже порядком утомили.