Школа жизни. Честная книга: любовь — друзья — учителя — жесть

Первые три класса школы пришлись еще на советский период. Помню сбор макулатуры. Он, правда, не был таким уж массовым, но человек пять-шесть точно что-то принесло. Учительница взвесила их макулатуру, перевязанную веревкой, ручными весами (колечко надевается на палец, а снизу крючок, на который вешается груз) и похвалила тех учеников, чей вес макулатуры был большим. Были линейки на 9 Мая возле памятника воинам Великой Отечественной войны, рассказы о войне нашей учительницы немецкого, настоящей немки, после войны вышедшей замуж за русского.

После травмы позвоночника и больницы я два месяца провела в санатории. Там мы тоже учились в школе, только в классе сидели ученики разных возрастов, и учительница давала отдельные задания разным возрастным группам. Помню, что все дети были поделены на отряды, у которых были названия и девизы. По утрам у нас была линейка, на которой каждый отряд хором прокрикивал свое название и девиз. Мой отряд назывался «Звездочка», а девиз был в стихах:

Звездочка лучистая, мы твои лучи,
Стать людьми хорошими ты нас научи.

На линейке также разбирались разные инциденты, произошедшие накануне.

А еще помню, как меня приняли в октябрята. Нас, второклашек или третьеклашек, точно сейчас не вспомню, вывели на сцену местного дома культуры, выстроили в ряд. Девочки-пионерки с красными галстуками на шее подходили к каждому из нас и прикалывали к лацкану школьного фартука красную звездочку с профилем Владимира Ильича. В пионеры меня так и не приняли – просто к тому времени не стало уже той страны, где бы это могли сделать.

* * *

В старших классах – с пятого по седьмой – у нас в Павлодаре было так: если учитель заболеет, а его некем заменить, то образовывались «форточки» – если тепло, то просто бегали на улицу гулять во дворе школы. Или у нас были «спаренные уроки», когда нас подсаживали к другому учителю, который в это время вел урок у другого класса. Брали стулья в соседнем кабинете, и в итоге за каждой партой сидело по трое-четверо. Вот так и занимались. Это было тяжело и неудобно, но, с другой стороны, если народа в классе в два раза больше, то учительница будет спрашивать учеников из обоих классов, значит, за сорок пять минут урока кого-то «пронесет» (в хорошем смысле слова) – не вызовут.

Школа у меня была с физико-математическим уклоном. Поэтому первый год физики (в седьмом классе она началась, кажется) у нас закончился зачетом – нам заранее выдали список вопросов по всем темам, мы учили ответы на эти вопросы, после уроков надо было приходить в кабинет физики и сдавать эти темы физичке. Я сдала одной из первых и на пятерку, чем очень сильно всех удивила, так как ни отличницей, ни хорошисткой меня нельзя было назвать: четверок и трояков у меня было где-то в соотношении 50/50. Пятерки бывали, но не так часто, как хотелось бы, – я часто болела, особого интереса к учебе у меня не было, поэтому наверстывала пропущенный материал без особого энтузиазма.

Физичка наша была просто маньячкой от педагогики – из каждой новой темы в учебнике мы должны были выписывать на картонные карточки формулы. На каждом уроке она проводила опрос этих формул: подходит к каждому ряду и задает несколько вопросов наподобие: «Покажите формулу того-то», и весь ряд поднимал картонки с нужной формулой. Определения и какие-то физические законы нужно было зубрить наизусть, как сформулировано в книжке, своими словами пересказывать или хоть немного отступать от «канонического» текста было нельзя.

По математике было много контрольных работ, формулы и правила надо было выписывать в отдельную тетрадочку и зазубривать. Все это вгоняло в полную апатию и неприятие всего учебного процесса в целом, так как ясно же, как божий день, что в жизни это все навряд ли пригодится.

* * *

В восьмой класс я уже пошла в Минске (с сентября 1995-го) в школу № 140, там я по-настоящему почувствовала себя счастливым человеком, потому что там педагогический процесс был сравнительно более слабый, и никто нас так не прессовал, как это было на Украине.

Что самое интересное, в школе на Украине у нас в каждом классе было пять букв, например, пятый класс «А», «Б», «В», «Г» и «Д». В «А» классе учились самые глупые дети, а в «Д» – самые умные. Я училась в «Д»-классе и была средней ученицей. Когда я переехала в Минск, то в школе при определении меня в класс с какой-то определенной буквой учителя сильно не парились над тем, «Д»-класс – это «умные» или «дураки»? Поэтому определили меня в «Г»-класс – к «дуракам» (в Минске в «А»-классе, наоборот, умные учились). И… я среди них вдруг оказалась самой умной.