Школа жизни. Честная книга: любовь — друзья — учителя — жесть

Став пионером, я узнал, что нашей школьной пионервожатой почти пятьдесят. Несмотря на это, Елена Ефремовна профессионально отдавала пионерский салют и ловко маршировала на конкурсе «строя и песни». Поначалу в силу возраста я воспринимал все как данность и не удивлялся даме зрелых лет, носившейся по школе в пионерском галстуке и в пилотке. Немного удивляло поведение родителей на школьных праздниках, которые хихикали, а некоторые из них откровенно ржали, наблюдая за церемониями с участием нашего пионерского руководителя.

Она со всеми была на «ты». От этого руководство не только уважало и побаивалось ее, но иногда просто не знало, как себя вести. За какой-то надобностью Елена Ефремовна взяла меня в городской пионерский штаб. Уверенно войдя в кабинет начальника, она увидела на стене в одном ряду с обязательными портретами ильичей лирический пейзаж на деревенскую тему. «Почему у тебя развешана аполитичная чушь? Снять!» – грозно изрекла Елена. И несмотря на попытки хозяина кабинета объяснить, что это награда от подшефного совхоза за помощь в борьбе за урожай, пейзаж был снят и отправлен к штабному завхозу до лучших времен. И они пришли очень скоро: через месяц я с удивлением увидел пейзаж в школьной пионерской комнате. На мой немой вопрос пионервожатая ответила: «Ты что, не понял: пионерия должна быть гибкой!»

* * *

Лучшим пионерам по жребию раздали письма от сверстников из стран соцлагеря. Мне досталось письмо от девочки Елены из югославского города Нови-Сад. В нем, как полагается, была красивая открытка, краткое описание ее жизненного пути и приглашение дружить. Письмо было написано на русском языке с милыми грамматическими ошибками. Ответ я писал, наверное, недели две, стараясь, чтобы текст был содержательным и политически выдержанным, но при этом простым и понятным школьнице не из СССР. Каждый вариант проверялся на родителях. В итоге, по словам мамы, получился конспект статьи на тему нерушимой русско-югославской школьной дружбы.

Я отправил письмо и стал ждать. Месяца через три прямо с урока меня вызвали в кабинет директора. Когда я вошел, увидел следующую картину: на директорском столе лежала посылка, явно не нашенская, и на нее внимательно смотрело четыре пары глаз во главе с директорскими. Далее между мной и директором состоялся следующий диалог. «Видишь?!» – спросил директор. «Да, вижу посылку», – ответил я. «Тебе?!» – то ли спросил, то ли подтвердил он. «Нет?!» – на всякий случай ответил я. «Не ври?!» – в той же тональности сообщил директор. «Не вру?!» – поддержал его я. «Вскрывать?!» – он. «Угу», – уже безо всяких эмоций сказал я, так как все понял. В посылке оказалось банок 5 замечательных югославских консервов, несколько пачек печенья и вафель, пачка какой-то крупы, конфеты, сухофрукты, пачка жвачки, что-то еще и ручной вязки шерстяной шарф и носки. Сверху лежала открытка с трогательной надписью и тремя восклицательными знаками: «Андрэй, ето тебе!!!» Добрая девочка Елена по-своему поняла искреннее письмо советского пионера, но почему-то отправила ответ на адрес школы. «Ну как до этого можно было додуматься?! Тебя что, здесь не кормят?! Надо срочно сообщить родителям!» – хором вскричали учителя, когда в коробке ничего не осталось. Я молчал. Тогда директор спросил: «И что со всем этим делать?» – «Отдать в школьную столовую», – уверенно ответил я. «Верное решение, только забери письмо», – сказал директор. И, подумав, добавил: «…И шарф с носками». Дома я нашел самую красивую открытку, написал большими печатными буквами: «Спасибо, Элэна», – и отправил по уже знакомому адресу.

Первая любовь

Ирина Дементьева Любовь с улицы Валентины Терешковой

Все мы переехали в новостройки, которые сегодня презрительно зовут «хрущобами», из старых развалюх и бараков. Под нашими окнами грохотал трамвай – и это никого не смущало, потому что казалось отличительным признаком городской цивилизации, а за трамвайной линией были гаражи и буйно цветущие по весне сады… Мы были детьми шестидесятых, жили в городе Горьком (хорошо, что ему вернули историческое название Нижний Новгород!) и были счастливы.

Здесь, в окружении кирпичных пятиэтажек, построили новую школу. Сначала наша улица называлась микрорайоном под каким-то номером, потом Зональной. А потом в космос полетела первая женщина-космонавт, и наша улица стала носить имя Валентины Терешковой. А детский клуб «по месту жительства» и магазин спорткульттоваров на первом этаже нашего дома получили название по ее радиопозывному – «Чайка». Надо ли говорить, что пионерской дружине школы № 11 тоже было присвоено имя Терешковой?..