Школа злословия

Л е д и  С н и р у э л. Какой вы тугодум! Неужели вы не догадываетесь о сердечной слабости, в которой я до сих пор стыдилась открыться даже вам? Вы хотите, чтобы я призналась, что Чарлз, этот гуляка, этот расточитель, промотавший и состояние и доброе имя, и есть причина моих тревог и моей злобы и что я готова пожертвовать всем, чтобы завоевать его?

С н е й к. Теперь действительно ваше поведение представляется последовательным. Но что же вас сблизило с мистером Сэрфесом?

Л е д и  С н и р у э л. Взаимная выгода. Я разгадала его давно. Я знаю, это хитрый, себялюбивый, коварный человек - словом, сладкоречивый плут, тогда как сэр Питер да и все знакомые видят в нем юное чудо нравственности, здравомыслия и доброты.

С н е й к. Да. Сэр Питер клянется, что равного ему нет во всей Англии, и превозносит его прежде всего как человека высоких чувств.

Л е д и  С н и р у э л. Это верно, и с помощью высоких чувств и лицемерия он всецело склонил сэра Питера на свою сторону в вопросе о судьбе Марии, тогда как у бедняги Чарлза нет ни одного друга в доме, хотя, я боюсь, у него есть могущественный союзник в Мариином сердце. Против него-то мы и должны направить наши усилия.

Входит слуга.

С л у г а. Мистер Сэрфес.

Л е д и  С н и р у э л. Попросите сюда.

Слуга уходит. Входит Джозеф Сэрфес.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Дорогая леди Снируэл, как сегодня ваше самочувствие? Мистер Снейк, ваш покорнейший слуга.

Л е д и  С н и р у э л. Мистер Снейк как раз подтрунивал над нашей взаимной привязанностью, но я разъяснила ему наши истинные виды. Вы знаете, как он был для нас полезен, и смею вас уверить, что такая откровенность более чем уместна.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Сударыня, я бы никогда в жизни не усомнился в таком чувствительном и благоразумном человеке, как мистер Снейк.

Л е д и  С н и р у э л. Оставьте комплименты и лучше скажите мне, когда вы видели вашу возлюбленную Марию или, что для меня гораздо существеннее, вашего брата.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. С тех пор как я с вами расстался, я их не видел, но я могу вам сообщить, что они больше не встречаются. Некоторые ваши рассказы произвели на Марию должное действие.

Л е д и  С н и р у э л. Ах, дорогой мой Снейк, это ваша заслуга! А как дела вашего брата? Идут все хуже?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. С каждым часом. Мне говорили, что вчера у него опять описывали имущество. Словом, его мотовство и легкомыслие превосходят все, что я когда-либо слышал.

Л е д и  С н и р у э л. Бедный Чарлз!

Д ж о з е ф  С э р ф е с. О да, сударыня! Несмотря на его пороки, его нельзя не жалеть. Я был бы рад, если бы мог хоть чем-нибудь ему помочь, потому что человек, бесчувственный к несчастиям брата, хотя бы они были порождены беспутством, заслуживает...

Л е д и  С н и р у э л. О боже! Вы собираетесь читать нравоучения и забываете, что вы среди друзей.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Да, вы правы. Это изречение я приберегу для сэра Питера. И все-таки было бы добрым делом спасти Марию от этого гуляки, который если и может быть исправлен, то только особой, обладающей вашими высокими достоинствами и умом.

С н е й к. Леди Снируэл, мне кажется, к вам кто-то пришел. Я пойду переписать письмо, о котором я вам говорил. Мистер Сэрфес, мое нижайшее.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Сэр, мое глубочайшее.

Снейк уходит.

Леди Снируэл, я очень жалею, что вы оказываете доверие этой личности.

Л е д и  С н и р у э л. Но почему?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Я недавно обнаружил, что он часто беседует со старым Раули, который был дворецким у моего отца и, как вам известно, никогда не принадлежал к числу моих друзей.

Л е д и  С н и р у э л. И вы думаете, он может нас выдать?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Несомненно. Я вам ручаюсь, леди Снируэл, у него не хватит честности быть верным даже собственному негодяйству. Ах, Мария!

Входит Мария.

Л е д и  С н и р у э л. Мария, дорогая моя, здравствуйте! Что случилось?

М а р и я. Ах, там к моему опекуну пришел этот противный мой поклонник, сэр Бенджамен Бэкбайт, со своим отвратительным дядюшкой Крэбтри. Я потихоньку скрылась и прибежала сюда, чтобы их не видеть.

Л е д и  С н и р у э л. Только и всего?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Если бы вместе с ними явился мой братец Чарлз, вы, вероятно, не были бы так испуганы.

Л е д и  С н и р у э л. Как вы несправедливы! Смею вас уверить, что все это не так: просто Мария узнала, что вы тут. Но, дорогая моя, что же такое сделал сэр Бенджамен, что вы его так избегаете?

М а р и я. Ах, он ничего не сделал, но он слишком много наговорил. Его разговор - это сплошной пасквиль на всех его знакомых.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Да, и хуже всего то, что нет никакой выгоды не быть с ним знакомым, потому что он совершенно так же готов очернить постороннего, как и лучшего своего друга; и дядюшка у него точно такой же.

Л е д и  С н и р у э л. Но нельзя все-таки отрицать, что сэр Бенджамен - остроумный человек и притом поэт.

М а р и я. Что до меня, сударыня, то я должна сознаться, что остроумие теряет цену в моих глазах, когда оно соединено со злостью. Вы согласны, мистер Сэрфес?