Школяр

— Мы не можем воевать со всем Старым Светом, но это обязательно случится, если мы станем преследовать там своих преступников. Да и никто не поверит им, что буквально за углом находится другой мир, а чтобы одолеть нас, потребуется немалая армия. Им не собрать такую. Скажите, вы владеете мечом? — спросил он у Эши.

— Нет, мечом не владею, но я неплохо владею ножом!

— Тем не менее вы получите меч. Noblesse oblige, — произнес Мастер с французским прононсом, — положение обязывает. У вас нет права вызывать там сомнения в своем статусе. Мы также выдадим вам латы. А чтобы вы не утонули в них, добавим сердарскую лорику, обычная будет вам тяжела.

Филь подумал, что хоть что-то стоящее. Защитную сердарскую рубаху, на вид будто собранную из тонких деревянных планочек, не брали ни нож, ни стрела.

Эша выглядела не очень счастливой после перечисления всего, во что ей предстояло облачиться, но возражать не стала, только спросив:

— Коня-то дадите? А то ведь я рухну во всем этом прямо за Вратами!

— Дам, — сказал Мастер.

— А куда мне доставить отчет? Я не желаю лишний раз проходить Границу.

— Вложите его в подходящую бутылку, зажгите Врата, когда удобно, адресуйте бутылку мне и бросьте её через Врата. Мы начнем патрулировать Периметр с завтрашнего утра, её подберут.

Казалось, он испытывает облегчение оттого, что Эша согласилась. Она рассмеялась:

— Мастер, не надо мучить людей! Я наполовину сердар и могу открыть Врата хоть во двор этого замка. Буду кидать недалеко от моста. — Она рывком поднялась из-за стола. — Ну что ж, тогда пойдем одеваться?

— То есть вы тверды в своем намерении покинуть Хальмстем немедленно? — спросил Мастер.

— А чего с этим тянуть!

Через полчаса Эша спускалась по мосту в полном облачении, шагая за Филем, который вел в поводу коня. Сержант Коди, отвернувшись, сделал вид, что не заметил процессию. Руфина с Лентолой тоже не провожали их по настойчивой просьбе Мастера.

Стриженные под корень русые волосы Эши были спрятаны под шерстяным подшлемником. Её лицо напоминало теперь Филю итальянскую мадонну или совсем молодого юношу.

Шлем с забралом она несла в руке. Перчатки были пристегнуты к поясу, как и довольно потрепанные на вид ножны меча. Эша словно раздалась во все стороны и стала более приземистой, а ширине её плеч в латах позавидовал бы Ирений. Её щеки горели в предвкушении путешествия.

Когда они повернули направо от моста, она вдруг вздохнула:

— Буквально переживаю за тебя, Филь! Отчетливо вижу в тебе счастливого человека, который что хочет, то делает. Это и пугает. Ты пытайся иногда заглядывать дальше, чем видно сейчас. И еще подумай, пожалуйста, как избавить мир от этого железа! — Она постучала себя по груди. — В этой сбруе я через неделю буду вонять как настоящий кавалер!

Достав раковину, она отвернулась. Она стояла так довольно долго, прежде чем опустить её перед собой на песок. Филя защекотали иголочки близкорасположенных Врат, а потом они сами развернулись перед ним невидимым на солнце занавесом, за которым виднелось поле созревшей пшеницы.

Вспомнив о валяющейся в сундуке раковине, Филь взмолился:

— Эша, я не понимаю, как вы это проделываете с Лентолой! Научи!

Она покачала головой.

— Это не для тебя… не надо. Оставайся таким, какой ты есть. Если когда-нибудь ты научишься, я буду знать, что в твоей жизни произошло что-то очень страшное. Только это сможет изменить тебя, именно тебя, настолько, чтобы раковина открыла Врата. Но это будешь уже не ты.

Филь в очередной раз испугался зловещих предсказаний, связанных с раковиной, и опять решил забыть про неё. Не успела Эша шагнуть за прозрачную занавесь, он крикнул:

— Постой! — У него задрожали губы, и он потерянно шмыгнул носом. — Эша, возвращайся когда-нибудь!

— Я вернусь, — улыбнулась она, — даже не сомневайся. А знаешь, ты отлично смотришься на фоне этого замка!

Филь провел остаток лета в остервенелом труде, не имея ничего другого, чем еще заняться. Но ему не было скучно от однообразной работы. То немногое, что успела сказать Эша за свой визит, принесло ему больше пищи для размышлений, чем всё общение с девицами Алексы.

Он переваривал услышанное вплоть до конца августа, когда, за неделю до отъезда в Алексу, в Хальмстем прибыла коляска, присланная за ним из Меноны. А накануне, тотчас после заката, Мастер вызвал Филя к себе. На столе перед ним россыпью лежали оторванные углы чертежей с подписью Хальмстемского архитектора, короткая записка Эши и осколки раковины.

— 16 —