Школяр

Филя мутило, он вот-вот должен был свалиться с коня. Если повезет, он упадет на булыжники мостовой и сразу расшибет себе голову. Если нет, его внесут в замок, набитый сотнями служек и служанок, не моющихся с самого рождения.

Как только ему пришло в голову согласиться на эту поездку! Он умудрился забыть, что представляют собой дикие народы, проживающие на север от Рима. Его отец избегал французских и английских городов, как чумы, именно из-за нестерпимой для аскемана вони, постоянно висевшей над ними.

«О, Мадонна, где твоя справедливость?» — молился Филь, забыв об остальных известных ему богах вкупе с новосвятским Одином. — «В чем я провинился, что ты наказываешь меня столь жестоко? Я хочу обратно, на свежий воздух, в Новый Свет, забери меня поскорей отсюда…»

Лошадиные копыта прогремели по настилу подъемного моста, ведущего в большой внутренний двор, окруженный каменными стенами. Там находилось много привязанных лошадей. Завидев ворвавшегося во двор принца со свитой, всадники в легких латах, сидевшие на лавке у стены, вскочили на ноги. Раздавшиеся возгласы позволили определить юношу как Эдуарда Вудстокского и принца Уэльского, а значит, англичанина. То есть противная сторона реки была французской.

Филь припомнил, что его отец совершил пару хороших сделок невдалеке от этих мест, и оба раза это было оружие. Он почувствовал себя лучше, убравшись с городских улиц, пропитанных смрадом. Раненая нога занемела и уже не болела так сильно.

Принц соскочил со своего коня, за ним последовали остальные. Двор заполнился набежавшими служками.

Ирений помог Филю сползти на землю и встал с ним и Яном в стороне, ожидая, что будет дальше. Он успел передать Яну предупреждение Филя, и тот потупил взгляд и принял крайне уважительный вид. Последний раз Ян выглядел так в день, когда ректор Алексы спасал их шкуры из лап разъяренной деревенщины.

Принц кратко обсудил с соратниками совершенную над французами пакость и поворотился к путникам, которых привел за собой. В ярко-голубых глаз не было ни капли сочувствия, только любопытство, когда он смерил Филя взглядом.

— Твой неуклюжий слуга поймал стрелу, прикрывая наши спины, — сказал он Яну, — поэтому ему помогут. Джеффри, известите Ллевелина, что для него есть работа, — обратился он к веснушчатому ратнику из своего отряда.

Филь боялся принца до икоты, а потому уставился в булыжник под ногами, почти забыв, что ранен.

Принц направил стопы в глубь двора, свита последовала за ним. Рыжий ратник, такой же юный, как его господин, приглашающе махнул рукой и легко взбежал по ступеням ко входу в помещения внутреннего замка.

Филь с шипением отказался от услуг Ирения по переноске своего тела и запрыгал рядом по ступеням на одной ноге, вцепившись кузнецу в пояс. У Яна хватило ума не помогать им.

В замке они увидели перед собой коридор со сводчатым потолком, который вел к большому залу, где во множестве толкались богато одетые люди. Они громко разговаривали и смеялись. Их голоса гулко отдавались от каменных стен.

Не доходя до зала, ратник Джеффри сменил галс и шагнул в боковую арку на узкую лестницу, где гулял ветер. Он привел их на второй этаж в другой, более тесный коридор с узкими бойницами в толстых стенах, заканчивавшийся анфиладой из трех комнат.

В первой из них крепко, но не противно пахло сушеными травами и химикалиями. Тут было несколько оструганных столов, заставленных разнообразными склянками. За дальним столом сидел старик с длинной бородой, на вид не моложе г-на Ювеналия Петра.

— Ллевелин, — сказал рыжий ратник с порога. — Принц Эдвард требует, чтобы ты немедленно вылечил этого малого!

Он хрястнул Филя своей лапой по плечу, и у того подломились колени. Не удержав равновесия, он повалился на бок. Старик, закинув за спину бороду, с юношеской прытью вынесся из-за стола.

Филь ударился огрызком стрелы об каменный пол, издал пронзительный вопль, вскочил на ноги и снова упал, уже окончательно, потом свет в его глазах померк.

Когда он очнулся, его тело ломило с пяток до макушки. Холодный пот заливал ему глаза. Он успел заметить, что лежит на широкой кровати без штанов, и тут старик сунул ему в зубы обломок ветки дерева. Увидев в руках лекаря остро заточенный нож, Филь сообразил, что за этим последует, и изо всех сил впился зубами в ветку.

Лица Ирения и Яна, склонившихся над ним, выражали сильную озабоченность. Для чего они здесь, Филь понял, когда лекарь принялся тащить наконечник, застрявший в бедренной кости. Филь выгнулся дугой, пытаясь вырваться из рук друзей, затем опять провалился в беспамятство.

Второй раз он очнулся от того, что кто-то трогает его лоб губами. В комнате царила темнота. Темно было и за открытой всем ветрам бойницей. Из неё доносились веселые крики — видимо, в замке внизу вовсю развлекались.

От постели, на которой лежал Филь, укрытый до подбородка лоскутным одеялом, тянуло затхлым прогорклым запахом. На краю постели со свечой в руке сидела чумазая девушка и с интересом наблюдала за ним.

— Здравствуй, Филь, — сказала она. — Вот мы и снова встретились!