Школьная история, рассказанная самоубийцей

– В лифте мы обязательно застрянем. К тому же он приедет не туда. Его лучше оставить напоследок. Вот когда будем на седьмом или восьмом этаже, тогда и вызовем, а пока…

…Мы долго поднимались по серым пыльным ступеням. Казалось, дом не хочет впускать чужую: подъезд изменил облик и выглядел далеко не лучшим образом. Всюду были видны следы запустения; мутные окна едва пропускали свет, а по углам висела паутина. На пятом этаже мы наткнулись на провал: нескольких ступенек не хватало, и мне пришлось перебираться через дыру по перилам. Иренка проделала этот акробатический трюк вслед за мной; провалы попадались всё чаще, а в конце концов дорогу нам преградила дыра метров в пять шириной: один лестничный пролёт полностью отсутствовал, и перила – тоже.

– Вот теперь пойдём в лифт, – сказала я.

…Двери лифта открылись быстро, как по заказу, – как будто он давно стоял здесь и дожидался, когда мы придём. На стене было множество кнопок: примерно сотня.

– Но в доме же девять этажей?! – удивилась Иренка. – Тогда для чего?..

Я усмехнулась.

– Это снаружи их девять. Внутри намного больше.

На самом верху я ни разу не была, да и есть ли он, этот «самый верх»?.. Здесь можно бродить бесконечно долго. Чем выше поднимаешься, тем квартиры роскошнее; пол в коридорах покрыт коврами, а стены – полированным деревом. Но верхняя часть стен отсутствует, и из коридора видно всё, что происходит внутри. Вход в эти квартиры свободный; пару раз я заходила туда, но ничего интересного не обнаружила. Там жили обычные семьи – то ли мёртвые, то ли духи; какая-то старуха готовила на плите еду, кто-то мирно беседовал на кухне…

Ниже находятся квартиры попроще. Их двери всё время заперты, но, если позвонить, вам откроют… здесь всегда и всем открывают. А вот что будет дальше, трудно сказать. Может быть, обругают и выгонят; может быть, спросят, кто вы и что вам нужно; может, примут за своего знакомого и встретят с распростёртыми объятиями… Самое трудное – попасть именно к себе, а не в чужую квартиру. Надо знать, как это делается, – а иначе можно проблуждать несколько часов; здесь всё постоянно меняется, как и на улице.

Я знаю, как попасть домой быстро: меня научила Полиморфа. Для этого надо удерживать в памяти место, куда хочешь добраться. Обычно по дороге домой я представляю нашу дверь, и это помогает. Но в этот раз я отвлеклась; со мной была Иренка, и её мысли вносили диссонанс в картинку, созданную моим воображением.

Лифт несколько раз мигнул лампочкой и застрял. В нём стало темно, как в гробу.

Иренка принялась давить на кнопки, – наощупь, вслепую; похоже, она немного испугалась, хотя и знала, что находится во сне.

– Бесполезно, – сказала я. – Это не поможет.

– И как же нам теперь быть?.. – спросила она дрогнувшим голосом.

– Ты обещаешь, что не испугаешься, когда я открою двери? – я знала, как освободить нас из лифта, но не была уверена, что Иренка воспримет такой способ спокойно.

– Ну… предположим, нет. Что ты собираешься делать?!

– Сейчас увидишь.

Я закрыла глаза и представила, что стою в коридоре, снаружи. Лёгкое облачко просочилось из лифта наружу и скользнуло над полом; потом оно поднялось вверх, постепенно принимая очертания моего тела; секунда – и в коридоре уже стоял мой двойник.

Двойник вызвал лифт, и двери мгновенно открылись. Зажёгся свет; удивлённая Иренка в замешательстве переводила взгляд то на меня, то на моего двойника, соображая, кто же из нас настоящий.

Этому трюку меня тоже научила Полиморфа. Она умела раздваиваться, а иногда даже и раздесетеряться; я почерпнула у неё немало полезного для жизни здесь…

Та я, которая стояла в лифте, исчезла, а та, которая была снаружи, улыбнулась и пригласила Иренку в квартиру. Потому что на этот раз мы приехали туда, куда нужно. Напротив была наша дверь…

Вопрос, какой из двойников – настоящая я, в этом мире не имел смысла. Моя душа могла вселиться в любого из них, а могла и в обоих; правда, управлять сразу двумя телами с непривычки было трудновато. Я перестала думать о втором двойнике, и лишнее тело исчезло, растворившись в воздухе. Иренка смотрела на меня, как на фокусника, доставшего кролика из шляпы…

Я открыла дверь своим ключом; Иренка вошла в квартиру следом за мной, полагая, что уж теперь-то неприятные сюрпризы закончились, и можно вздохнуть спокойно. Но это было не так. Потому что в прихожей она споткнулась о гроб…

Гроб был красный, обитый ярким атласом. В нём кто-то лежал; я заглянула внутрь и обнаружила старуху с синим лицом. Она явно умерла не своей смертью; старуха была похожа на удавленницу, а её шею пересекала тёмная полоса – след верёвки.

В комнате, за столом, сидел неизвестный мне дядечка лет пятидесяти, с внушительной лысиной и жалкими остатками волос на затылке. Перед ним на столе лежали какие-то бумаги; он перебирал их и радостным голосом повторял:

– Четыре комнаты… двор – восемь соток… летняя кухня, сарай… Гараж пристроить, стены облицевать… ремонт… Итого получается… итого… итого…