Школьная жизнь близняшек (СИ)

Выглядываю из-за стола и тут же замираю. В класс возвращается Станислав. Его глаза горят пламенем. Кулаки сжаты. Парень разбивает цветок, стоящий на стеллаже. Мои ноги сильнее сжимаются, а голова склоняется к коленям. Слезы так и норовят выскользнуть. Он ломает все на своём пути. Переворачивает стулья, столы. Но когда он подходит к столу, я перестаю дышать. Удары сердца отдаются в ушах.

Удар.

Ноутбук затихает, переставая издавать противное шипение. Ручки летят на пол. Затем Стас выходит вперёд и снимает доску, кидая ее на пол. Огромная трещина идёт прямо по центру. Формулы раздроблены на две части.

Прикрываю ладошкой рот, пачкая губы красной жидкостью. Во рту остаётся неприятный вкус.

И снова тишина. Его ноги, обтянутые в джинсы, надвигаются на меня. Если он нагнется… не дай бог.

Сейчас и наступил тот страшный момент, когда в доме кто-то есть, а ты лежишь под кроватью и смотришь в щель, а в эту же секунду его лицо оказывается возле тебя. Страх детства начал меня съедать в семнадцатилетнем возрасте.

Он идёт. Надвигается на меня. Резкий выпад вниз и я оказываюсь прижата к его сильному телу. Мой крик разносится по всей школе, но он прикрывает большой ладонью мой рот и шипит:

— Заткнись!

Боль я почувствовала только тогда, когда тёмная жидкость начала вливаться под мою кожу. Матвей держит в руках шприц и улыбается.

— Расслабься!

Теперь их двое и сил убежать нет.

Повинуюсь ему и отбрасываю голову назад. Чьи-то другие руки перехватывают меня и кладут на стол. Матвей. Ложусь на стол, натыкаясь спиной на острые карандаши и ручки. Разум затуманивается, но даже так я пытаюсь вскочить и слезть со стола. Один толчок и я оказываясь прижата к полу с рассеченным об стол виском. Кровь текла по волосам, глазам и даже ушам.

Только наркотик, распространившийся по венам, заставил меня расслабиться и уснуть.

Глава 31

Лина

Мысли были далеко от приготовления салата. Сейчас меня вместо ровно порезанных огурчиков волновала младшая сестра. На часах почти пять вечера, а она до сих пор где-то в школе с тем учителем. Я не думаю, что случится что-то ужасное, но все это крайне странно.

Попутно думая о сестре, я высыпаю порезанные овощи в миску для салата. Достаю помидор и отрезаю попку.

Родители ещё как час назад уехали в аэропорт за бабушкой. Папина мама изъявила желание вернуться в Москву и похоронить со всеми свою лучшую подругу. Мама долго ее уговаривала остаться в Тайланде и насладиться жизнью, но бабушку это не сильно волновало.

— Черт! — смотрю на палец и замечаю небольшую царапинку на подушечке пальца. Кровь медленно, почти лениво, вытекает и капает в помидорную сердцевину.

Подхожу к воде и промываю ранку, начиная хмуриться.

Звонок в дверь снова вырывает меня из размышлений.

Кого ещё принесло? Маме с папой ещё рано, а Агнесса может и сама дверь открыть.

Открываю дверь и тут же замираю. Бабушка с выпученными глазами смотрит прямо на меня. Поверх её волос одета большая панама, почти скрывающая ее темные глаза.

— Бабушка?

Бабуля закатывает глаза, отдавая мне свою шляпу. Молча вешаю ее на крючок и смотрю за спину.

— Где родители?

— И я хотела тебя спросить? Я тридцать минут ждала их. — она проходит вперёд, закрывая за собой дверь. — Сейчас они у меня попляшут.

Она врывается в комнату родителей с криками, но тут же замирает. В комнате, как и везде, творился настоящий хаос: разбросанные вещи, порванные книги, разбитые часы. И такое творилось почти везде.

— Не кажется, что пора поменять вашу домработницу? Валентина, конечно, очень хороша, но это уже ни в какие ворота не лезет.

Я качаю головой, попутно поправляя одеяло.

— Мама дала Валентине отпуск. Не хочет, чтобы кто-то ходил здесь. Мы все делаем сами сейчас.

Бабушка качает головой и ставит на стол разбитую рамку.

— Оно и видно, — на фото изображена мама с бабушкой Любой. Молча склоняю голову и жду, когда бабушка придёт в себя. Минуты две она смотрит на рамку и улыбается. Из её морщинистых глаз текут тёплые слезы, которые она тут же скрывает за натянутой улыбкой.

— Ну так где они? — спрашивает она, выходя из комнаты и проходя мимо стеллажа с вазами и комнаты Агнессы.

— Я тебя хотела спросить, бабуль. Они поехали в аэропорт. Уже как час их нет дома.

— Может, мой сынок снова перепутал аэропорты?

— Домодедово?

Бабушка кивает и как-то странно глядит на меня.

Мы молча переглядываемся и вздрагиваем, когда мой телефон начинает разрываться на части от звонка. На дисплее высвечивается незнакомый номер, а сердце начинает глухо стонать. Что-то сейчас будет.

Бабушка так же смотрит на номер потом на меня. В её взгляде я не вижу страха, зато раздражения и презрения достаточно.

Она за секунду выхватывает у меня телефон и прислоняет к уху:

— Ещё раз позвонишь сюда, тебя больше в живых не будет, ясно?!

Потом она замолкает и слушает собеседника. Лицо моментально вытягивается. Морщинки от улыбки сглаживаются. Никогда ещё не видела бабушку такой серьезной.

Она кивает и что-то говорит, продолжая смотреть на меня. Вздрагиваю, но не от холода. Сейчас мне страшно.