Школьники

Потом мы стали смотреть на ребят. Они дрались с большим удовольствием. Из учителей никто конечно этой свалки не видал, иначе сейчас бы это прекратили. Ведь что было! Они навалились целой кучей друг на друга, и уже никто не соображал, кто кого бьет. И никто, кроме ребят, этого не видал… Вышел, правда, Степан с большой метлой в руках, протолкался в самую середину ребят, толкнет то одного, то другого в плечо, смеется и говорит: — Ну, хватит, хватит вам, расходитесь. Вот сейчас пойду пожалуюсь. Будет вам. — Но ребята почему-то совсем не боятся его угроз. Да и правда, он грозится, грозится, что пожалуется, а сам все смеется. Машет метлой и смеется. Ну, никто его конечно и не слушает… Разбежались, и сейчас же сцепились в другой части двора. Мы с Сашкой смотрели на них, смотрели, и вдруг Сашка говорит: — А правда, Ленька, они похожи на молодых щенят. Щенята вот так же, если выпустить их, без толку и без причины наскакивают друг на дружку и нарочно кусаются. Так и ребята нарочно дерутся.

В это время Степан вытащил из кармана колокольчик и позвонил.

Ребята перестали драться и пошли в классы. Они были красные, встрепанные. У многих были исцарапаны лица. А у Петрова из третьей группы на лбу громадный синяк. Они одергивали блузы и разговаривали друг с другом как ни в чем не бывало. Только что дрались, а сейчас разговаривают совсем дружелюбно. Пожалуй, прав Сашка — похожи на щенят.

30 сентября.

Сегодня случилась неприятная история. Я уже упоминал о нашем новичке Хаиме Рейзине. Он такой тихий и робкий, ни с кем почти не разговаривает. Когда его спрашивает Марья Петровна, он встает, улыбается, треплет свой поясок и говорит что-то так тихо, что даже ближайший его сосед, Левка Бронов, ничего не слышит.

— Что такое? Скажи громче! — говорит Марья Петровна. Хаим еще тише бормочет что-то себе под нос.

— Громче, громче, — раздражается Марья Петровна.

И чем больше она кричит — громче, громче, — тем он бормочет тише. Он видно пугается громкого голоса Марьи Петровны.

Сегодня была вот такая же история. Мы все стали смеяться. Сначала мы смеялись тихо. Но Марья Петровна стала сердиться и Рейзин совсем скис. Мы стали смеяться громче.

Вдруг встает Бранд, протягивает кому-то из ребят булавку и громко говорит: — Уколите его в зад, тогда он проснется. Он спит.

Тут мы все не выдержали и так и прыснули. Марья Петровна рассердилась и выгнала Бранда из класса. Нам было порядком неловко.

Рейзин стал красный, как кумач, и сел.

На маленькой переменке ребята пошумели об этом. К Хаиму подошел Витя, один из наших ребят, и говорит: — Ну чего ты, дурак, стесняешься? Вот все над тобой и смеются. Спрашивают, ты и отвечай… мм… мямля…

Рейзин ничего не ответил, только улыбнулся, и на глазах его показались слезы.

На большой перемене все высыпали во двор. Ребята затеяли игру.

Я стоял под деревом и показывал своих солдатиков Саше и Вите. Недалеко от нас стоял Рейзин со своим приятелем Зархи.

Зархи — единственный, кто подружился с Рейзиным… Зархи — крымчак. О крымчаках мы учили, когда изучали наш край. Крымчаки — это остатки тех евреев, которые жили в Крыму еще до покорения его Россией, когда Крым был еще под властью турок. Крымчаки сохранили в своем языке что-то полутатарское, так что теперь это как будто наполовину татары, наполовину евреи. Они не очень хорошо говорят по-русски… Зархи тоже говорит нехорошо.

Он, так же как и Хаим, очень тихий, и они все время вместе.

Вдруг от группы ребят отделился Бранд, быстро подошел к Рейзину и говорит:

— Эй ты, жиденок, баран закрученный, идем со мною драться.

А сам стал в такую позу, выставил вперед одну ногу и дергает Рейзина за курточку.

— Чего я пойду с тобой драться? — тихим голосом проговорил Рейзин.

Мы услыхали в это время их разговор и стали прислушиваться.

— А так, — приставал Бранд.

Рейзин засунул руки в карманы и отвернулся с таким видом, что дескать — отстань, не лезь ко мне.

— Пойдем, — повторил Бранд, — иначе дам под сопатку… — Рейзин молчал и не смотрел на Бранда.

— Э… э… э… трус, жиденок… Все вы жиды — трусы, — громко крикнул Бранд. Он стал смеяться.

Тогда Витя, который стоял с нами, побледнел и сразу же покраснел, как рак, быстро, как ящерица, бросился к Бранду, схватил его за рубаху и зло крикнул:

— Все мы трусы? Повтори, что ты сказал. Жиды, жидами назвал?!

Он со всей силы ударил Бранда в скулу раз и другой. Бранд крякнул и ухватился за щеку. Даже позабыл видно от боли ответить Витьке.

Мы никогда не видали Витю таким. Он у нас один из лучших учеников, все всегда знает, в общем он славный парень, веселый всегда и не злой. С ребятами он не дерется. И потом он очень сильный и крепкий, пожалуй сильнее Бранда. Может потому Бранд и не полез с ним в драку.

Но теперь Витьку узнать было нельзя. Он прямо зубами лязгал от злости.

— Ты полезь ко мне, узнаешь, какие мы трусы, — крикнул он Бранду и стал натирать слюною кулак.

— А ты, Рейзин, рохля, баба, — зло прокричал он. — Научись не быть такой тряпкой, иначе и Бранд и всякая сволочь будет к тебе цепляться.

Рейзин ничего не ответил. В глазах его стояли слезы.