Школьные годы чудесные

Василий Макарович, не замечая моего состояния, занимался оборотнем. Он вытащил его из машины, развязал лапы, снял намордник: дело в том, что оборотень стал сразу, буквально на глазах превращаться в человека.

Я наблюдал за процессом краем глаза, причём совершенно без какого-либо интереса. Состояние у меня было не то: и дрожь во всём теле, и дышалось астматически тяжело, и голова кружилась, как будто лбом об стенку постучался, и сердце как-то подозрительно сильно билось о ребра, словно хотело взломать грудную клетку изнутри.

Ко мне подошел шишок, протянул железную солдатскую фляжку:

- Пей!

Первый раз я услышал его голос – скрипучий, пронзительный, неприятный.

- Пей! Настойка сорока трав!

Я взял фляжку, сделал глоток, ожидая, что там будет настойка на коньяке или водке. Ошибся. Настойка оказалась совершенно без градусов, прохладной, пресной, совершенно безвкусной. Трава она и есть трава!

Однако дрожь вдруг прекратилась, сердце успокоилось, голова стала ясной. Только в теле осталась слабость.

Момент, когда оборотень окончательно принял человеческий облик, я прозевал. Только что был то ли черный волк, то ли крупная собака. И вот – голый человек в позе эмбриона. Лесник присел над ним, похлопал по щекам. Дал понюхать ватку – запах нашатыря даже я учуял отсюда, метров с пяти.

Мужик зашевелился, выругался, встал на корточки.

- Макарыч! – сказал он хриплым голосом. – Ты меня вытащил!

Он попытался встать, упал на бок. Приподнялся, сел голым задом на землю, ничуть не смущаясь.

- Ё-моё, Макарыч!

Лесник отошел от него, хмыкнул, бросил ему:

- Вот, кто тебя спас!

И указал на меня. Он открыл заднюю дверь «уазика», достал какие-то мешковатые штаны, рубаху, галоши, бросил мужику:

- Одевайся!

Кстати, и запашок-то противно-тухлый вроде пропал. Мужик оделся, обулся, подошел ко мне, осторожно протянул руку:

- Селифан.

Я её, не раздумывая, пожал, представился:

- Антон.

И обнаружил, что до сих пор держу кинжал в руке. Поднёс его к поясу. Клинок словно сам выскочил из руки и нашел дорогу, скользнув прямо в ножны.

- Спасибо тебе, Антон! – мужик даже поклонился почти в пояс. – От смерти спас. Должок за мной!

- Поехали домой! – попросил я. – Замерз, колбасит всего не по-детски.

Кстати, флягу из моих рук как-то очень ловко вытащили. Шишок не дремлет! Я не успел еще глотнуть, как обнаружил, что руки-то пустые. Чуть отвлёкся, и всё! В кругу друзей не клоцай клювом!

- Поехали! – согласился лесник. Я сел опять на переднее пассажирское сиденье. Оборотень залез на заднее, усаживаясь рядом с шишком.

- Кто тебя так? – поинтересовался колдун, выворачивая руль.

- Бабка какая-то поселилась у нас в Кочарах, - ответил Селифан. – Раз ко мне подошла, молока попросила, второй… Я ж не отказываю – старость уважать надо, соседей тем более. Нас в деревне и так немного, всего четверо осталось. Даже дачники не заезжают. Друг другу помогать должны. Мяса ей давал. А она приходит, а сама глазами зыркает, как будто что-то высматривает. Вчера вечером в полнолунье я, как всегда, на огород… Ну, сам понимаешь? Ягненка привязал, чтоб далеко не бегать. И она там рядом за забором оказалась. Почуял я её. Она в меня что-то кинула. Всё тело как сковало…

- Ведьма это, - согласился Василий Макарович. - Проклятье на тебя наложила!

- Не проклятье, - подал голос я. – Заклятье, блокирующее магическую силу. Проклятье – это другое… Проклятье – заклятие, нарушающее баланс работы внутренних органов.

- Так, что делать-то? – спросил оборотень. – Я ж вернусь, её на клочки порву!

- Порвёшь, как же! – усмехнулся Василий Макарович. – Она тебе так даст, что устанешь рвать! Тебе мало?

- А что делать?

- Извести её надо, - не отрывая глаз от дороги, ответил лесник. – А тебе пока лучше не соваться в Кочары.

- Почему это? У меня там дом! – возмутился Селифан. – Хозяйство!

- Знаешь, кто теперь твоим хозяйством заведует? – злобно рассмеялся лесник. – Или ты думаешь, она просто так вот тебя?

Оборотень замолчал. Тут у меня родилась идея.

- Я вообще-то могу сделать защиту, - предложил я. – Но ненадолго. На час, может быть, максимум.

- И что? – пожал плечами лесник. – Дальше что?

- А дальше либо вы её за час нейтрализуете, - я тщательно подобрал слово такое, нейтральное. Может быть, они её не собираются убивать?

- Или сделать амулет с таким же заклятием, нейтрализующим магический узел, - продолжил я. – Точно такой же конструкт-заклинание, каким она наградила тебя.

- А можно? – оборотень подался ко мне, ухватив за спинку переднее кресло. – Я заплачу!

Лесник засмеялся.

- Вот ты даешь, Антоха! – похвалил он меня. – Молодой да ранний! Я б вообще не полез бы в это дело!

- А я и не лезу, - возразил я. – Я сделаю вам амулеты, а вы уж дальше сами, как хотите.

Мы подъехали к дому.

- Спасибо тебе! – Василий Макарович пожал мне руку. – Выручил.

- Спас! – с заднего сиденья протянул мне руку Селифан. – От смерти лютой спас!

- Когда за амулетами приезжать? – лесник ковал железо, не отходя от кассы. Я задумался. Завтра – второе, день рождения у Ленки. Потом надо в камеру хранения наведаться.

- Давайте третьего, - предложил я. – В среду вечером.

Мы распрощались.