Школьные годы чудесные

Однако моей подруги уже в 7.45 дома не оказалось. Я выждал минуты три возле её двери, периодически нажимая кнопку звонка, пока из соседней квартиры не выглянула бабушка-соседка и, подслеповато щуря глаза, то ли проскрипела, то ли прохрипела, сообщив:

— Ушли они! Все — кто на работу, кто на учёбу. Нет никого!

Время еще позволяло, я, немного расстроенный, дошел до Мишкиной квартиры.

— Хай!

— Хай лайф!

Мы пожали друг другу руки. Мишка уже обувался, поэтому я его подождал у двери.

— К Андрэ?

— К нему…

По дороге он внезапно остановился, посмотрел на меня и поинтересовался:

— Тебе Светка ничего не говорила?

— Насчет чего? — не понял я.

Он мрачно пожал плечами, вздохнул и не ответил.

— Я не понял, Миш! — сказал я.

— Потом, — отмахнулся Мишка. — Всё потом!

Я наседать не стал. Вообще сегодня утром он был непривычно неразговорчив, необщителен, даже угрюм. На вопросы отвечал либо «да», либо «нет». Или отмахивался.

На подходе к дому Комара я последовал его примеру и заткнулся. Не хочет общаться, не надо.

Андрюха вышел, в отличие от нас, веселый и жизнерадостный. Оглядев нас, он, улыбаясь, поинтересовался:

— Кто умер?

Я не удержался, хихикнул. Мишка скривился.

— До урока пять минут, пошли быстрей! — сказал я.

— Первый Макс Иваныч стоит, можно не торопиться, — заметил Андрэ.

В школе нас ждал сюрприз. Вывесили постоянное расписание уроков. И, в этой связи, на сегодняшний день все уроки поменялись. Первым вместо истории, поставили химию.

Мы рванулись к кабинету Калошиной. Чуть-чуть не опоздали, влетев в кабинет буквально за минуту до звонка.

По дороге на урок я отстал, потянул Комара за рукав, вполголоса, чтобы не услышал Мишаня, поинтересовался:

— Андрэ! А что Сова такой мрачный?

Иногда мы Мишку заглаза звали Совой из-за фамилии Савин.

Андрей хотел мне ответить, но посмотрел ему в спину, помрачнел и отмахнулся:

— Давай потом, Тоха!

Татьяна Федоровна, она же Молекула, чем-то напоминавшая сейчас нахохлившегося воробья, стоя у доски, молча кивнула на наши приветствия, когда мы зашли в класс. Вообще здороваться голосом с учениками у неё привычки не было. Только кивок.

— Домашнее задание, как я понимаю, спрашивать бесполезно? — ехидно-мрачно уточнила она. — Хороший подарок вам Малевская сделала, сменив расписание.

— Ладно, — великодушно махнула она рукой. — Сидите тихо, буду до ваших отсутствующих мозгов доносить новую тему. А если кто-то хоть слово скажет, устроим лабораторную работу! Всем ясно?

Я огляделся. Светка сидела впереди, вполне нормальная. Никаких происшествий, по крайней мере по её внешнему облику, у неё не наблюдалось. Она вроде даже улыбалась. И совсем не натянуто, а обычно.

Химия — штука интересная, думал я поначалу. Особенно ограниченная, пардон, органическая. Я даже полагал, что она будет мне полезной с точки зрения моих способностей, как та же самая биология. Увы, ни в строении аминокислот, ни нуклеотидов и прочих там углеводов и углеводородов, я покамест пользы для себя не увидел. Поэтому стал относиться к этому предмету как ко всем прочим, вроде алгебры, истории, обществоведения, даже ранее любимой мной литературы.

Нет, я исправно переписывал учебный материал с доски, решал задачи, контрольные, даже домашнюю работу делал — сам! всё сам! — во многом благодаря теперешним способностям.

Но мне было просто не интересно.

На следующий урок — алгебру — Светка пришла в класс после звонка, опередив Наташку буквально на минуту. Обстоятельно пообщаться не удалось. Я её пытался отыскать на перемене, но безуспешно.

— Ты где была? — вполголоса поинтересовался я у неё.

— Дела были, — скупо ответила она.

— А утром, почему на стадион не пришла?

— Проспала.

Она повернулась ко мне, напрочь игнорируя Наташку, улыбнулась мне, так что у меня ёкнуло сердце, и сказала:

— Давай попозже, Антон. Хорошо? После уроков.

Я только и смог сделать, что кивнуть ей в ответ. У неё ж глаза, как два омута, в которых я немедленно утонул.

Наталья Михайловна отметила нашу пикировку, но ничего не сказала, только вздохнула.

После этого весь урок ни меня, ни Светку она не спрашивала. Зато по полной программе досталось Мишке, которого она вызвала к доске. Мой приятель попытался отвертеться, мол, расписание поменяли, готовился совершенно к другому уроку, к следующему дню и вообще… Наталья Михайловна внимательно выслушала все аргументы, кивнула и предложила ответить по предыдущей теме. Увы, спекся Михаил Анатольевич Савин. Не помогли даже подсказки Андрэ.

На перемене после второго урока я наскоро проглотил завтрак — макароны с тонкой половинкой кружка любительской колбасы, булочкой и чаем, совершенно не почувствовав вкуса.

В коридоре у дверей библиотеки меня остановила Верка Подгорина.

— Антон, подожди! — она ухватила меня двумя пальчиками за рукав и застенчиво потупилась, когда я встал рядом.

— Что, Вер? — спросил я.

— Ты про нас с Герой никому не говорил?

Я улыбнулся:

— Нет, Верунчик, не говорил. И даже не планировал.

— И Савину?

— И Савину. И Комарову, — и съязвил. — И даже любимой мамочке!