Школьный бунтарь

— Чувак. Конечно. Именно это я и сказала.

— Ладно. Что ж...

У меня нет на это времени. Или чертой энергии. Я поворачиваюсь и ухожу, оставив ее стоять там. На этот раз, к счастью, у нее достаточно здравого смысла, чтобы отпустить меня.

Глава 8.

Не пререкаться с Максом во время урока близнецов оказалось легче, чем я ожидала. Это стоило мне пять баксов и Hot Pocket, но это цена, которую я готова заплатить. Когда доктор Кумбс приезжает за мальчиками, взволнованный и весь в смятении, мне так жаль его, что я предлагаю ему чашку кофе и возможность присесть на секунду. Мне и в голову не приходило, что он может согласиться, но когда он смотрит на меня немного диким и отстраненным взглядом, я понимаю, что он, вероятно, уже очень давно не садился просто выпить чашку кофе.

Он немного старше мамы и папы, ему где-то около сорока пяти. Мама всегда водила меня к нему, чтобы проверить глаза, когда я была ребенком. Он нормальный. Носит обычную, элегантную одежду. Волосы у него светло-каштановые, а глаза спокойного, успокаивающего голубого цвета. Он был спокоен и всегда добр ко мне, а я, в свою очередь, всегда боялась его. Я терпеть не могла ходить на осмотры глаз. Терпеть не могла класть подбородок на металлическое стремя. Терпеть не могла, когда мне светили в глаза до тех пор, пока я не могла видеть чужеродную, странно текстурированную заднюю часть моей собственной сетчатки. Но больше всего я боялась, что потерплю неудачу, что доктор Кумбс скажет моей маме те три ужасных слова, которые означали бы конец моей жизни, какой я ее знала: «ей нужны очки».

Теперь, сидя за стойкой и глядя в свой кофе, присутствие доктора Кумбса больше не наполняет меня глубоким чувством страха. Я просто... мне жаль этого парня. Неловко переминаюсь с ноги на ногу.

— Мне очень жаль, что так вышло с миссис Кумбс. Они что-нибудь сказали? Ей не становится лучше?

Доктор Кумбс внимательно осматривает кухню, как будто что-то потерял, но не может вспомнить, что именно.

— Э, нет. Нет, они ничего не сказали. Только то, что она стабильна. Они не совсем понимают, что с ней происходит.

Я не знаю, что на это ответить. На улице Макс показывает Грегори и Лу форт, который он построил два лета назад. Идет дождь, небо мутно-серое, и кажется, что тяжесть облаков над головой давит на крышу дома, а стены вот-вот прогнутся от напряжения.

— Мне очень жаль это слышать, доктор Кумбс.

Он отмахивается от меня легким движением руки.

— Теперь ты можешь звать меня Дэвид, Сильвер. Тебе сколько? Шестнадцать лет?

— Семнадцать.

Он кивает.

— Семнадцать. Окей. Вау. Время, кажется, ускоряется с каждым чертовым днем.

— Да. Моя Нона постоянно предупреждает меня, что оно только ускоряется. Она все время говорит мне: Цени свою молодость, Сильвер. — Я подражаю скрипучему голосу Ноны с сильным акцентом. — Цени свою фигуру. Цени свое здоровье…

— Забудь об этом дерьме, — говорит доктор Кумбс. — Единственное, что тебе действительно нужно ценить, единственное, что ты должна ценить выше всего остального в твоем возрасте — это полное и абсолютное отсутствие ответственности. Никакой ипотеки. Никаких счетов. Никаких налогов. Никаких невозможных решений или людей, ищущих у тебя утешения. Дерьмо становится реальным, Сильвер, и очень быстро. Здесь действительно ничего не меняется. — Он постукивает себя по голове. — Ты начинаешь находить седые волосы. Замечаешь еще несколько морщин на своем лице. Твоя спина начинает болеть, когда ты сидишь слишком долго. Но все остальное... вся эта линия «старше и мудрее», которую они гнут тебе в старших классах. Не верь ни одному гребаному слову из этого. И не важно, сколько нам всем будет лет. Мы все еще копошимся в темноте, притворяясь, будто знаем, что происходит. Что, черт возьми, мы должны делать? Но когда мы забираемся ночью в постель, нас все еще охватывает то же чувство паники, которое мы испытывали, когда были подростками. Поверь мне. Мы все просто выдумываем это дерьмо на ходу.

— Хорошо. Это один из способов заставить девушку с оптимизмом смотреть в будущее. — Я делаю глоток своего собственного кофе, желая спрятать все свое лицо в кружке.

— Господи, прости меня. Я не хотел быть таким занудой. Просто... я так чертовски устал.

Он выглядит уставшим. Большие пухлые мешки под глазами состарили его по меньшей мере лет на десять. Доктор Кумбс поднимает голову, наблюдая за своими сыновьями из кухонного окна, как они следуют за моим братом в рощицу деревьев, которая отмечает границу нашего двора и начало леса Уокеров. Желтую непромокаемую куртку Макса легко разглядеть сквозь голые тонкие стволы деревьев. Впрочем, одинаковые зеленые куртки Грегори и Лу разглядеть немного сложнее. Я иду к задней двери и выкрикиваю их имена в сгущающиеся сумерки.

Когда я оборачиваюсь, доктор Кумбс уже встает и надевает свое собственное пальто. Ни с того ни с сего он быстро и крепко обнимает меня, а потом так же быстро отпускает.

— Спасибо, что выслушала меня, Сильвер. Приятно быть услышанным на пару минут.

Мальчишки вваливаются в кухню с воплями, полные энергии, разнося грязь по всей плитке.