Школьный бунтарь

— Мне не нужно вам рассказать, насколько это будет неприемлемо для моих учеников. Может, школьный год только и начался, но наши выпускники уже готовятся к поступлению в колледж. У нас и своих плохих парней достаточно. Еще одна головная боль, снующая по коридорам школы, только усложнит жизнь для хороших и прилежных учеников.

— Джим, мы все знаем, поверь мне. — Женщина в сером брючном костюме наконец находит то, что так долго искала. Она протягивает зеленую папку Дархауэру, и я впервые внимательно смотрю на ее лицо. Ей около тридцати. Темные волосы. Темные глаза. Мне кажется, она вполне симпатичная. Тем не менее, ее усталость делает ее похожей на брошенного щенка. Я могу с легкостью представить ее приходящей домой и открывающей бутылку вина вечером, говоря себе, что все заслуживают стаканчик после тяжелого дня, и затем, прежде чем она понимает это, выпивает всю бутылку вина. Она работает социальным работником, я в этом уверена.

Она обращается к Дархауэру по имени, что означает, что они раньше уже имели какие-то дела. Директор хмурится, когда забирает файл у нее, быстро открывает и смотрит на первую страницу, затем резко закрывает, как будто он не может смотреть на содержимое.

— Я полагаю, у меня толком нет права голоса в этом вопросе, — произносит он. — Пусть приступает к учебе с понедельника.

Социальный работник и заместитель шерифа обмениваются взглядами, которые видны даже с того места, где я стою. Все трое начинают движение, как будто им дан негласный приказ двигаться, и они направляются к двери, ведущей в кабинет директора. Тогда-то я и понимаю, что там все это время был четвертый человек. Дархауэр и заместитель шерифа стояли так близко друг к другу, что закрывали мне обзор, и я просто не видела парня, сидящего на стуле справа от них.

Он молодой. Моего возраста. Его темные волосы практически черные, выбриты с обеих сторон головы, на макушке они чуть длиннее, густые и слегка волнистые. Он сидит на стуле, одновременно вытянув свое тело и расслабленно откинувшись на спинку стула, искусно устроившись в небрежной позе, подошвы его ботинок практически дотягиваются до противоположной стены коридора. Одежда темная и простая — серые джинсы, и простая черная футболка. Татуировки порывают его руки. Слева от его стула, на полу лежит черный мотоциклетный шлем вместе с видавшей виды, покрытой пятнами холщовой сумкой. Глаза прикрыты, кончики пальцев прижимаются ко лбу, словно он мучается от головной боли. У него резкий изгиб челюсти, высокие скулы. А рот... я не могу толком рассмотреть его рот.

Ведет себя тихо и расслаблено — пребывает в невероятном спокойствии — но что-то в рельефном теле и резком виде этого парня вызывает в моем теле панику. Энергетика, которая исходит от него с противоположной стороны коридора, отдает опасностью. Он совершенно не похож на Джейкоба и других парней из футбольной команды. Джейкоб — орудие хаоса, и это именно то, на что он может сподвигнуть своих тупых приятелей. Они преуспевают в манипуляциях и обмане, эти парни отчасти выросли и наполнили мышцами свои практически взрослые тела с чёртовой кучей тестостерона и гормонов, струящихся по их венам. Убеждены, что владеют миром, имеют право на него, и да поможет Господь всем, кто попытается помешать им заявить на него права.

Но этот незнакомый парень...

Он темная лошадка. Угроза извне. То, как он растянулся на стуле, не говорит мне ничего о том, что направляет или же мотивирует его. Придерживается самоуверенно высокомерного поведения, которое заставляет меня хотеть залезть в свой шкафчик и спрятаться там до конца семестра. Судя по тому, что говорили про него, он по уши в беде, и что бы ни натворил, его чуть не посадили за решетку.

Как будто чувствуя, что за ним наблюдают, парень медленно открывает глаза, опуская руку с лица. Я испуганно вздыхаю, отвешивая себе мысленный пинок за то, что задержалась так надолго, когда должна была ускользнуть еще три минуты назад. Хотя парень не поворачивается, чтобы посмотреть на меня; он лишь слегка разворачивает голову, наклоняя ее в мою сторону. Глаза остаются прикованными к полу, но я чувствую, что меня заметили. Легкая улыбка растягивается на его губах, и теперь я вижу, насколько у него рельефное и идеально сформировавшееся тело.

Замечательно.

Просто... замечательно.

Прежде чем я смогу повернуться и сбежать, социальный работник выходит из кабинета Дархауэра и останавливается перед парнем, положив руку на бедро. Она смотрит на него сверху вниз с явным и очевидным разочарованием.

— Хорошо, Алекс. Я не буду заморачиваться на разговорах. Мы оба знаем, что в этом нет смысла. Ты должен быть здесь в понедельник, в восемь утра. Тебе нужно зарегистрироваться на своих занятиях, а затем появиться на них. Понял?

Парень все еще сидит на месте, его голова чуть развернута в мою сторону. Но сейчас на его губах играет улыбка, односторонняя, больше похожая на саркастичную. Он неспешно поднимает голову, смотря ей в глаза.

— Понял тебя, Мэйв. Утро понедельника. Четко и ясно. Нет другого места, где я предпочел бы быть.