Шкура

Она вошла в комнату и через секунду выскочила оттуда пулей.

– Степан! Беги сюда!

– Зачем? – растерялся парень.

– Батьке плохо!

Марфа кинулась смотреть, что там случилось. Панкрат сидел на стуле, держась за сердце, а Глафира поглядывала в окно. Вот стерва, и даже не пикнула, что мужик от боли корчится!

К вечеру Панкрат оклемался. Он лежал на постели и слушал, как жена отчитывает его мать. Женщины находились в кухне, детишки бегали по дому, а Степа и Галя не отходили от грустного отца.

– Не лезь, куда собака нос не совала, – огрызалась свекровь, попивая чай. – Я тебе ничем не обязана.

– Из-за тебя чуть Панкрат не умер. Второго сына хочешь похоронить? Не будет этого, – Марфа металась по кухне, разъяренная, как дикая кошка. – Если бы не Степка, то и еще одного на кладбище снесли. Да какая ты мать после этого?

– Да, я – мать, а ты – гулена. Забыла, как с Егором по сеновалам шастала? Помню, как Федос вас поймал, а ты потом ему в ножки кланялась, чтобы он Панкрату ничего не говорил. Забыла?

– Замолчи! Что было, то прошло. Мы с Панкратом душа в душу жили, пока ты тут не появилась. Гляньте-ка, привез полудохлую, а она тут ожила.

– Да, ожила, потому что так бог решил. Значит, Ему угодно, чтобы я рядом с Панкратом находилась, потому что…

– Да он из-за тебя чуть не помер!

– И что? Похоронила одного сына, значит, судьба такая, чтобы похоронить и второго.

– Да что ты такое говоришь, безмозглая? Кто тебе дал право…

В кухню вышел Панкрат. Женщины притихли. Он был бледен, можно сказать, слаб. Упершись плечом в дверной косяк, погладил пальцами усы, глядя на мать исподлобья.

– Не была б ты моей матерью, давно б обратно отвез, – проговорил он охрипшим голосом.

– Панкрат, как так «отвез»? – захлопала глазами Глафира. – Как ты с матерью разговариваешь?

– Как заслужила, так и говорю, – выдохнул мужик.

– Побойся бога, я тебе не кто-нибудь, а мать.

– Мать, которая смерти мне пожелала?

Марфа ахнула. Глафира поднялась, поправила платок на плечах и подошла к сыну.

– Ты меня не так понял, – ласково погладила его по руке. – Я сказала…

– Помню, что ты сказала: «Лучше бы с Егором местами поменялись».

– Гони ее к чертовой матери, Панкрат! – заорала Марфа. – Ты же сам видишь, что из-за нее одни беды в нашем доме!

– Не в вашем, а в нашем, – поправила ее свекровь. – Ты здесь никто.

– Да что она несет?! – от злости осипла Марфа.

– А то. Панкратушка, она ж не только Федьку, но и Степушку нагуляла. Вот ведь, живешь и не знаешь, что дети не твои.

– А чьи? – мужик начал потихоньку сползать по косяку.

– Врет она! Вывези ее обратно! – голосила Марфа, боясь, что и ее выставят за порог.

– Вывезу, – прошептал Панкрат и рухнул на пол.

Глава 33

Марфа завизжала от страха, когда на ее глазах грохнулся муж. Подхватив его голову, начала вопить, как сумасшедшая. Степан бросился к отцу. Оттолкнув мать, которая была не в себе, потащил батю в спальню. Начался небывалый переполох. Дети от страха спрятались в комнату и расплакались, Дуня выглядывала в дверную щелку, переживала за хозяина дома и свои еще не исполнявшиеся планы. Глафира осталась в кухне. Поджав ноги, она сидела на лавке и прислонялась спиной к печке. Пусть сами вокруг Панкрата прыгают, а против воли бога не попрешь, если помрет, значит тому и быть. Галя мигом метнулась за водой и чистым полотенцем. Когда Степан положил батьку на кровать, Галя начала делать примочки, прислушиваясь к его дыханию. Свекор лежал на спине с приоткрытыми глазами и высоко вздымал грудь, как будто вдыхает какой-то приятный аромат.

– Все будет хорошо, – уверяла его Галина, смачивая лоб и шею. – Полежишь, и станет полегче.

Марфа носилась по комнате, схватившись за голову, и причитала:

– Ой, батюшки! Ой не дай бог!

– Молчи, мам. Не видишь, ты его оглушаешь? – бубнил Степан, стоя перед постелью.

– Я богу за тебя буду молиться! – плакала Марфа. – Не отдам! Рано тебе еще!

– Рано – не рано, а у каждого свой срок, – ехидно поддакивала Глафира, прислушиваясь к воплям снохи. Она бормотала себе под нос всякую ересь. Вела себя так, будто разговаривает с Егором. – Забрали счастье – получите несчастье. Все возвращается на круги своя. Ишь ты, Панкрат богом поцелованный, что ли? Был злыднем, злыднем и остался.

Несколько дней пролежал Панкрат в постели. Галя привела местную знахарку, которая принесла с собой травки и заварила их. Пояснила, какие внутрь принимать, а какими умываться.

– Порча на нем. Застарелая порча, – ошарашила женщина Марфу. – Кто-то смерти ему желает. Приноси-ка мне водицы со своего колодца, будем мужика на ноги ставить. Молодой еще, крепкий. Выкарабкается.

И началось лечение народными средствами. Пролежал Панкрат в постели почти месяц. В одно раннее утро вдруг сам сел и попросил сопроводить его на улицу, чтобы покурить. Левая нога не двигается, да и одна рука не слушается.

– Куда тебе, окаянный? – прошептала Марфа, повернувшись на бок. – Спи, а я пойду в сарай. Слышь, как корова зовет? Доить пора…