Шкура лисы

На Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова под Брюсселем в те времена ещё преподавали старички из этнических русских, вышедшие в отставку после службы в американских, европейских, израильских, австралийских и даже советских органах. Так что, профессура досконально знала повадки ведущих спецконтор мира не понаслышке, а из собственного участия в их операциях. Мэтры вооружали курсантов, в число которых попасть было сложнее, чем в нобелевские лауреаты, уникальными сведениями и навыками. Ротационная реинтеграция выпускников в практику, которой некогда занимались наставники, и затем, в свою очередь, в преподавание обеспечивала непрекращающееся обновление знаний, о доступе к которым возмечтали бы богатейшие секретные конторы, узнай они о существовании курсов. При этом предполагалось — наверное, при полном осознании наивности этого предположения, что алексеевцы послужат Третьей России, которая явится (если явится, конечно) после Первой — монархической и Второй — тогдашней, да и нынешней, возможно.

В начале 90-х по мере вымирания популяции снежных людей, кормившихся на ледниках «холодной войны», курсы «потеплели» и стали формально коммерческими, то есть открытыми, однако, именно формально. Недоступность для «недостойных» обеспечивалась экстремальной дороговизной науки. Оправдательное мотто приемной комиссии курсов было несокрушимым: «Дешевая безопасность — не безопасность».

Не трудно догадаться, из каких ресурсов неимущие абитуриенты, алчущие шпионских знаний и навыков, могли черпать средства на утоление жажды специфического просвещения, принимая во внимание его чудовищную стоимость. Уж, не от Третьей России с несуществующим бюджетом, конечно… А спустя ещё пять лет преподавание стали вести на английском.

Таким образом, старая российская ориентация Алексеевского заведения, основанного профессором А. В. Карташовым при негласной поддержке окружения генерала барона П. Н. Врангеля, обрела на международном рынке образовательных услуг иное товарное качество. На курсы теперь принимаются, оплачивая занятия по семестрам большими деньгами, все желающие, кому предстоит в роли «практикующих юристов», то есть частных детективов, соприкасаться со специфическим обслуживанием специфических клиентов.

Узнать обо всех этих переменах довелось, правда, спустя много лет после окончания курсов из статьи в лондонском журнале «Low and Order, An Independent Magazine for Police Management», подвернувшемся в самолете на перелете из Кельна в Париж. Кто-то заткнул журнал в карман на спинке сиденья, а бортовая уборщица не удосужилась выгрести оттуда мусор. После чтения до самого аэропорта «Шарль де-Голль» не покидало чувство, будто оказался обобранным.

Некоторое время утешался мыслью, что статья — не слишком изощренный трюк, чтобы прикрыть преднамеренную утечку сведений об Алексеевской «яшиве». Когда-нибудь такая утечка должна же была произойти, и в дирекции посчитали, что лучше подконтрольная, чем непредвиденная. Хотелось думать, что преподавание на английском и открытый набор — это вроде прикрытия, а главное, то есть подготовка избранных профессиональных кадров и бесценная база данных о выпускниках, припрятано или перепрятано от правительственных спецконтор мира, готовых на все это наброситься.

Впрочем, такие мысли тоже не очень-то тешили. В общем-то они были только предположениями. Но, с другой стороны, после утраты Алексеевскими курсами характера закрытого учебного заведения мой старый «диплом» выданные «на память» кассеты в сафьяновой коробке — становился дороже, возможно и на пару порядков, и кое-что из содержащегося на них заслуживало публикации на продажу. Журнальная статья формально отменяла данное при выпуске обязательство держать язык за зубами относительно пройденных наук.

Так возникла идея этой книги.

2

На Алексеевских информационных курсах имени профессора А. В. Карташова предмет «Разведка и контрразведка как факторы национального подсознания» преподавал чех Йозеф Глава. В прошлом штатный психолог Чехословацкой разведывательной службы (ЧРС), он рано вышел на пенсию. И слыл слегка сумасшедшим. Во-первых, ежегодно, не пользуясь конспектом или записями, Глава слово в слово повторял то же, что прослушал предыдущий поток. Дополнительные вопросы оказывались бесполезными. Ответы складывались из кусков озвученного раньше. А во-вторых, сама трактовка предмета вызывала подлинное омерзение к окопникам тайных войн любой, абсолютно любой национальности до такой степени, что вопрос о расизме или фобиях увядал сам собой. Профессора зашкаливало за эти понятия. Мэтр считал, что нации, их правительства, государственные, общественные и частные структуры, да и самих обывателей тянет к шпионажу точно так же, как психически неуравновешенных людей к тому, чтобы стать психиатрами, а импотентов заняться порнографией. Спецконторы трактовались как исчадия общественной шизофрении или паранойи, которые разнятся лишь внешними символами историческими или религиозными, а не приемами и сутью гнусных выходок.