Шкура лисы

Подспудные национальные и интернациональные комплексы, страхи и мифы и как часть их шпиономанию Глава называл живой накипью на элементах коллективного бессознательного. Под этими элементами подразумевалось абсолютно все, о чем говорилось, скажем, в энциклопедии «Британика» от первой до последней статьи, включая вегетативное размножение. И приводил примеры этой накипи, нарастающей из поколения в поколения, по отдельно взятым странам.

Относительно Чехии профессор излагал сюжет о Карле Кехере, нелегале ЧРС, первом шпионе из стран Восточного блока, внедрившемся в ЦРУ США.

Самое забавное, говорил Глава, заключалось в том, что Карл проскочил тестирование на изощренном «детекторе лжи» ФБР. Пересилив внутреннюю мизантропию, Йозеф, слегка гордый за соотечественника и коллегу, занимался исследованием этого психологического феномена. Правда, закончилось исследование несколько в швейковской манере, поскольку выяснилось, что ответы Карла Кехера нерадивый оператор «полиграфа» просто перепутал с ответами другого человека.

Чеху везло и дальше. В сущности, за него работала жена. Пани Кехерова обеспечивала передачу секретных материалов в Прагу и делала это так ловко, что после ареста мужа в 1984 году ему не смогли предъявить обвинение в суде США из-за формальных зацепок. Парочку в 1986 году обменяли на советского диссидента Анатолия Щаранского, сдав агентам ЧРС на берлинском мосту Глинике. Усы и пальто с меховым воротником делали Кехера в этот момент похожим на мудрого и ловкого лиса. Пани Кехерова пересекала границу между зонами так, будто шествовала, стильно вихляясь, по подиуму высокой моды в парижском «Атенеуме» — в норковой шубе и высокой белой шляпе. Белокурая и привлекательная, с огромными голубыми глазами, стройная и гибкая она вообще походила на модель на видеоролике, который сопровождал лекцию.

Йозеф Глава, читая свой курс, ехидно замечал, что тотемным символом спецслужб следует считать паука. Избравший ремесло шпиона уподобляется мухе, присевшей на его паутину, пусть даже интернетовскую. Он подползет однажды, этот паук, возможно и не скоро, но подползет непременно, поскольку уже получил сигнал по паутинке, что лакомое блюдо готово, и явиться, обязательно явиться с пастью, полной кислотного желудочного сока…

Профессор, излагавший предмет «Разведка и контрразведка как факторы национального подсознания», умел внушать отвращение у курсантов к тщете и суетности, характерных для выбранного ими поприща. Он употреблял именно эти слова — «тщета, суетность и поприще». Но он же говаривал: где черти спешат, ангелы боятся и шагу ступить. Суетные и торопливые, наплевав на страх, иногда добиваются, конечно, успеха. Но они не могут служить моделью. Англичане, считал Глава, признаны лучшими разведчиками мира именно потому, что каждая операция, какой бы короткой по времени не предполагалась, тщательно планируется и организовывается ими заранее. Это старание особенное, оно — старание «давным-давно свободных людей, владеющих искусством инициативы». В подтверждение цитировался испанец Хосе Марти: «Свобода — сущность жизни. Все, что делается, когда её нет, несовершенно».

Такой навык — тщательное планирование и личная инициатива, утверждал профессор, передаваясь из поколения в поколение, закрепился на генетическом уровне, поскольку в отличие от американцев, французов, русских, немцев и остальных, исключая, разумеется, китайцев, британцы занимаются профессиональным шпионажем восемь веков. Они лучше других готовы для инициативы и импровизации на уровне подсознательного, а на уровне сознательного — к разработке операций. И наносят удар в точно рассчитанное время с заранее взвешенным балансом между затратами, включая людские, и ожидаемым исходом, в том числе и последствий на перспективу. В основе каждой разведывательной операции, таким образом, лежит выгода, только она и только реальная, а уже потом какая-то политическая или пропагандистская интрига, престиж или похвальба. Барабанов в войске, повторял Глава шотландскую присказку, не должно быть больше, чем шиллингов в солдатских кошельках.

Равно в контрразведке. Планирование и инициатива. Двадцать четыре часа в сутки. Если механизм защиты и выявления проникновения не совершенствуется ежеминутно или находиться не в полном рабочем состоянии, рутинно вял, шпион, диверсант или террорист, сделав дело, исчезает. В худшем случае незамеченным, так, будто ничего и не произошло. В лучшем об этом, возможно, и узнают, когда, как говорится, зазвенят пустые консервные банки на ограде, через которую перекинули добычу. Судорожные и поспешные меры в последнем случае — показуха. Агентам безопасности остается чесать в затылке, разглядывая опустошенные хранилища секретов своих нанимателей, или руины и трупы, оставленные террористами. Совсем не смешно, когда приходиться назначать служебное расследование вместо трибунала для злоумышленников. Те, кто шпионит за шпионами, оказались либо сонными, либо коррумпированными сторожами. А уж то, что в их среде завелся агент противника — аксиома.