Шкура лисы

После Брестского мира, заключенного в 1918 году, российские полки Экспедиционного корпуса во Франции разоружались. Переброшенные с Восточного фронта германские дивизии развивали наступление на Париж. Русских в лицо называли предателями. Удрученные беспорядками дома, оскорбленные в своей национальной гордости, несколько сот офицеров и солдат просили вернуть их на фронт. Французский генштаб, поколебавшись, разрешил формирование Русского Легиона.

О бое под Суассоном и Русском Легионе остались обрывочные сообщения французской прессы:

«Полковник Лягард приказал контратаковать атакующих немцев. Отряд русских с офицерами впереди бросается вперед со штыками наперевес сквозь ряды залегших под огнем зуавов. Из 150 бойцов 110 пали на вершинах Вобан. Но противник вынужден был отступить… Бой стоил 85 % состава Русского Легиона и почти всех его офицеров».

«Русский Легион пополнен волонтерами. Сформирован батальон, который будет участвовать в прорыве укрепленной линии Гинденбурга».

«2 сентября 1918 года. Русский Легион захватил укрепленный опорный пункт немцев Терни-Серни. Стойко выдерживает контратаки».

«12 сентября 1918 года. Русский Легион после двухчасового кровопролитного боя преодолел три ряда железобетонных укреплений, вклинился в германскую систему обороны, с налету взял массу пленных и крупную добычу. За бой Легион удостоен «Военного Креста» с двумя пальмами на знамя, его чины — «Фуражера». [6]

Утром 11 ноября 1918 года легионеры получают приказ остановить свои боевые действия. Противник принял условия союзников. Русский Легион маршем проходит Лотарингию, Эльзас, Саар и пересекает границу Германии. На Рейне легионеры становятся гарнизоном во Фридрихсгавене, откуда перебазируются в назначенный для оккупации город Вормс. Командир записал в дневнике: «Удивление и негодование немцев узнавших, что их оккупируют русские, неописуемо. Поднят бело-сине-красный флаг. Слово чести, данное Государем и Россией союзникам, сдержано в лице Русского Легиона».

После войны легионер Лавр Барсуков изучал оружейную футурологию на Высших военно-теоретических курсах в Париже и затем их белградском отделении. По мнению его сына, Теофила, прозрениями будущего вооружения пехотинца Лавр поклялся заняться, если останется живым, когда хоронил товарищей, павших в «русской штыковой атаке» под Суассоном. Старший Барсуков предвидел «фауст-патрон», который называл «ручным ракетным жалом», и предсказывал ему будущее «личного оружия гренадера XX века». Унтер, вооруженный «7,62 миллиметровой винтовкой образца 1891 года конструкции С. И. Мосина, масса со штыком 4,5 кг», предугадал появление «Стингера», пробивающего бетон и сжигающего «самодвижущиеся и летающие броневые машины». Он сравнивал «ракетное жало» по последствиям своего появления с аркебузой и пушкой, которые превратили доспехи рыцарей и каменные стены замков в картон, полностью поменяв правила войны.

Его потомок, Теофил Барсуков, консультировал корпорации, производящие вооружения, и считался специалистом по «ручной артиллерии». Он в свою очередь предсказывал, что «запуск с плеча» ядерного заряда «опустит» военные конфликты до уровня диверсионных операций, с одной стороны, и «поднимет» стычки дозоров регулярных армий — спецназ против спецназа — до высот «космической убойности» по причине мощи оружия одиночного бойца, с другой. Танки, самолеты и ракеты пехотинец будет уничтожать «так же, как охотник бил крупную дичь из лука или ружья».