Шквал

В тот же день на улице генерал встретил Лапина. Доктор приветствовал его почтительно и даже как будто радостно, точно ничего не случилось такого, чего он должен был бы конфузиться при встрече с генералом, точно он не был в числе прочих несомненных агитаторов, причиной настоящих и грядущих огорчений для генерала. Это было почти возмутительно, и генерал, холодно ответив на приветствие, прошел мимо. Потом раздумал сердиться и окликнул Лапина. Он был расположен к этому тихонькому, черному человечку: милейший, в сущности, малый, мягкий, застенчивый, знающий… Ну да, конечно, мечтатель, разводит сантименты, говорит, что если разбирать как следует, то душа у него больше казацкая, чем у генерала… ха-ха!.. Толкует о древнем казацком рыцарстве и заступничестве за притесненных, доказывает, что подлинный казацкий героизм и казацкая слава — там, в старом укладе и в чем, бишь?.. как его, черта?.. да, в широком демократизме! вот-вот… а тут, дескать, фронт и содействие полиции… Бредни, туман!.. Но особенно зловредными генерал эти бредни не считал, правда.

— Что же это вы делаете, господа агитаторы? — почти плачущим, немножко придавленным голосом воскликнул генерал, взявши доктора за локоть и направляясь в общественный сад, где в обеденную пору дня не могло быть лишних людей. — Что вы со мной делаете, господа? К чему этот наказ? К чему эти слова разные?.. Тьссс… фу-ты! «На гранях государства мы готовы служить…» Еще бы посмели отказаться!.. «Но быть угнетателями родной страны…» Х-хо-ты!.. «Считаем для себя позором и требуем освободить нас от этой службы». Фу-ты, ну-ты! Ска-жите, пожалуйста! Требуем… Кто это — «мы»? Кучка агитаторов?.. «Мы готовы»… Об этом вас не спросят, готовы или нет?.. Тоже… называются конституционалисты!..

Генерал выразительно потряс головой и кинул на Лапина уничтожающий взгляд. Доктор не спеша достал портсигар и, предложив генералу папиросу, мягко возразил:

— Вот вы, Яков Иванович, за границей эту самую конституцию видели. Что же, плохо?

Генерал не сразу ответил, помолчал, поглядел на широкую полосу песчаных дюн, желтевших за рекой, на белую церковку и серые хатки Проточной станицы, приютившиеся в дальнем уголку этого песчаного моря, вздохнул и сказал:

— В Германии — да, мне понравилось. Не скажу, что плохо: порядок, выправка, города, фермы — все отлично. Даже завидно. Но, господа…

Генерал склонил голову набок, и лицо его приняло ласково-увещательное выражение, а в глазах, приподнятых бровях и собранных на лбу продольных морщинах написано было скорбное сожаление.

— …Там веками этот порядок сложился… Доросли ли мы до него? Там на почте, например, я деньги отправлял по телеграфу. Приняли, записали. Жду расписку, — не дают. «А что же, — говорю, — расписку?» — «Не беспокойтесь. Дойдет и без расписки». Действительно — дошло. Просто рот разинул. А у нас?

Он приостановился, подождал ответа. Доктор курил и неопределенно улыбался.

— Эх, господа! — снисходительно-сожалеющим голосом, грустно качая головой, продолжал генерал. — Не с того конца начинаете… Ну, этот наказ, например, — какой в нем смысл? Ну, что из того, что вы там сочинили насчет земли, самоуправления, выборных начал, бюджета и проч.? Кто же вам поверит, что это народ обмозговал, казаки? Ну, еще земля туда-сюда… Ну, насчет жеребцов — можно допустить… Но бюджет, самоуправление, ответственность министров… х-ха!.. Да я голову дам на отсечение, если хоть один из них, из этих подписавшихся, правильно выговорит слово «министр»… Можно ли говорить об их понимании? Кому вы хотите очки втереть?

Доктор прикинул в уме: разумно ли будет тратить усилие на возражение? Решил, что бесполезно, и коротко сказал:

— Никому!

— А зачем наказ написали? — проворно, точно поймал его на месте преступления, воскликнул генерал.

— То есть кто? Я, что ли?

— А кто же писал?

— Откуда же я знаю? Яков Иванович, вы, ей-богу, удивляете…

— Ну-ну-ну… — примирительно сказал генерал. Потом, прищурив один глаз и как-то боком подвинувшись к доктору, секретным тоном спросил: — А кто этого самого— депутата… провожать ездил? А? Все, голубчик, знаю! И Евлан туда же… (тут ласково-фамильярное выражение на лице генерала сменилось укоряющим). Он бы лучше себе рясу приличную справил, а то с заговорами ходит в одном кафтанишке… срам смотреть!..

Доктор рассмеялся и, пытаясь перевести генерала на другой разговор, беззаботно-веселым тоном спросил:

— Яков Иванович, ну, как заграница? Какое впечатление произвела?

— Да что заграница! Не до нее, — досадливо сказал генерал, взмахнув потухшей папироской. Посмотрел с обрыва на баб, полоскавших внизу, на берегу, белье, покачал неодобрительно головой и крякнул так, как будто заметил непорядок.