Шла бы ты…

Поскольку на одних землях оказались нефтяные залежи или руды. Месторождения алмазов или тропические леса с ценными породами дерева. Плодородные земли или реки и озёра. То есть транспортные артерии, источник пресной воды и рыбные ловы. Морские порты или крупные города. Транзитные пути для прокладки трубопроводов или прохождения караванов грузовиков. А на других — ни-че-го. В хорошем случае.

В плохом там находилась пустыня, наступающая на людей. Как с пустынями в Африке год от года и происходит. И так как неуклонное расширение их с одновременной дезертизацией внутренних районов есть процесс, который занял не одну тысячу лет, есть все основания предполагать, что закончится он не на памяти нынешнего поколения.

Что печально. Заставляет скорбеть о краткости человеческого бытия. Но процесс этот неизбежен, объективен, и сделать с ним ничего не представляется возможным. Хоть при колониальной власти. Хоть без неё. Желающие могут показать, как именно остановить Сахару или Калахари.

Но не в теории, на полигоне величиной в шесть соток или несколько большем, а в масштабах континента. На практике. Автор с удовольствием ознакомится с любыми предложениями, которые не будут включать одни только высокотехнологичные приёмы ресурсосбережения и самоограничение.

Типа того, которое продемонстрировали на своём историческом пути голландцы и израильтяне. У него есть некоторое подозрение, что для исправления природных проблем Африки во всём мире не наберётся нужное количество голландцев и израильтян. Что, конечно, жалко.

Как следствие, жители Чёрного континента исправляют недостатки колониальных границ и прочие проблемы государственного планирования, экологии, демографии и экономики тем единственным способом, которым им, при нынешней ментальности руководства и населения тех стран, которые мы в Африке имеем, кажется приемлемым и правильным. Войной.

Как это было и в Европе до самого окончания Второй мировой войны. А на Балканах и существенно позже. Про Азию и Ближний Восток и не говорим. Природа человеческая такая. Мир так устроен. Люди так живут. Тысячи лет. Десятки тысяч. Как бы политики, дипломаты, ханжи и полезные идиоты всех стран и народов за это их ни ругали.

Что характерно, все страны континента по большому счёту непримиримо относились и до сих пор относятся к сепаратизму. Поскольку примеряют его на себя. Хотя, разумеется, соседа там можно и нужно держать на коротком поводке. Поддерживая на его территории повстанческие армии, движения за освобождение чего угодно от кого угодно, народные фронты и партизанские отряды — или армии.

Но лишь до той поры, пока его фактическое расчленение не перейдёт в стадию официального признания того или иного независимого от него анклава в качестве отдельного государства. Тут проблема. Так как сегодня его. Завтра тебя. Гарантий никаких.

Именно поэтому Сомалиленд, Пунтленд, Гальмудуг и Мудуг, Химан и Хеб, Джубаленд и прочие осколки Сомали никак не могут добиться признания на международной арене. И его в перспективе не добьются. Как и малийский Азавад. Да и все прочие регионы, претендующие на государственный статус.

Что в полной мере касается всех прочих африканских стран. Начни делить — конца не будет. Стандартная модель образования того или иного государства пока что ограничена в Африке образованием страны на месте той или иной колонии. То есть опять, что белые решили, то и есть.

Ну есть ещё там Либерия. Которую для своих «свободных негров» пытались начиная с XIX-го века строить Соединённые Штаты. Которым бывших рабов после Гражданской войны куда-то надо было девать. И девать их они решили в Африку. Со всеми из этого их полуторавекового строительства вытекающими последствиями. Поскольку большей розни и резни, чем в демократической Либерии, придумать трудно.

Плюс Абиссиния — сегодняшняя Эфиопия. Которую Италия завоевала ненадолго. Но до того она на своём нынешнем месте в качестве независимого государства находилась не одну тысячу лет. Тем более что аннексия Абиссинии была произведена Муссолини перед Второй мировой войной и мало кем, кроме гитлеровской Германии, была признана.

Отделившаяся от Эфиопии в 1993-м году Эритрея — бывшая колония Италии. С куда более длительным, чем у всей страны, периодом пребывания в колониальном статусе. Её присоединение к Эфиопии было вопросом компромисса между центральными и местными властями. Есть компромисс — автономная провинция. Нет компромисса — страна.

Но это ещё в тех же описанных выше правовых рамках и границах. Которые де-юре были разрушены только в 2011-м году с образованием Южного Судана. И вот это действительно был прецедент. И ещё какой! С последствиями, о которых пока что мало кто думает.

Не то чтобы лидер этого государства Сальва Киир в его щегольском чёрном стетсоне был умнее, талантливее или честнее прочих африканских авантюристов, пытавшихся выкроить себе по стране. Отнюдь. Хотя, конечно же, и не глупее. Скорее ему просто повезло.