Шлак 2.0 (СИ)

Я расправил плечи, втянул в себя воздух через нос… И увидел мир глазами Вагула. Он всё так же опирался локтями о стойку, отпуская в мой адрес едкие замечания. Происходящее ему нравилось, он ждал, когда нож рассечёт мою плоть. Боль, кровь — всё это доставляло ему удовольствие. Он и сам не против поступать таким образом, и уже поступал. Соседского мальчонку он поймал недалеко от оврага, затащил под откос и медленно резал, наслаждаясь его криками, а потом, пока он ещё был жив, надругался. Останки оттащил к полю крапивницы и издалека наблюдал, как твари жрут их.

Откуда я это знаю? Я как будто получал воспоминания из собственной памяти, а Вагул… как в шутере от первого лица. Я видел перед собой общую картину: себя с закрытыми глазами, примаса с ножом, Урсу, миссионеров. Повинуясь наитию, приказал Вагулу поднять руки, развести их в стороны. Погасил выскочившую из подсознания мысль, дескать, кто поднял мои руки? А дальше пошло как в любимой стрелялке. Я вытянул обрез и выстрелил дуплетом. Отдача отбросила руку, разбила локоть о край стойки, но боли не было, потому что это была не моя рука. Не обращая внимания на вопль дикаря, перезарядил оружие и снова выстрелил.

Расстояние небольшое, несколько метров, заряд картечи пробил широкую брешь в рядах миссионеров. По полу заелозили рваные тела и среди них Урса. Досталось наконец-то суке! Я преломил стволы, потянул из гнёзд новые патроны. Успел заметить, как к бару бросился примас, и в то же мгновенье Вагул захрипел, уронил обрез и зажал располосованное горло. Но это я увидел уже от дверей глазами Хомяка. Не раздумывая, заставил его поднять к плечу трёхлинейку, прицелиться в старика. Выстрел! Пуля прошла по касательной, ударилась о стойку и срикошетила в полку с бутылками. Зазвенело стекло, осколки посыпались под ноги барменши. Та завизжала, присела, а я передёрнул затвор, но сделать второй выстрел не успел. Нож примаса вспорол Хомяку брюхо.

Игра продолжалась, и она мне нравилась. Я переместился к Осипу, заставил его отпустить меня, а потом разрезать скотч на запястьях. То же самое проделал с Алисой. Девчонка переводила взгляд с меня на миссионера и не понимала, что происходит. Но теряться не стала и побежала к выходу. А я развернул Осипа к примасу, выхватил из кобуры пистолет и открыл огонь. Выстрел, второй, третий. Примас скакал по кабаку молоденьким козлёнком. Осип выпустил в него всю обойму, но ни разу не попал.

Увёртливый старик. Сменив обойму и продолжая выцеливать Олово, я попытался пройти к выходу. Однако одновременно удерживать под контролем чужое сознание и владеть собственным телом оказалось невозможно. Нужно выбрать что-то одно. Я выбрал Осипа. Главная цель — примас. Уберу его, решу все свои проблемы.

Я взвёл курок, надавил на спусковой крючок, и понял, что не могу сделать этого. Палец не слушался. Осип дёрнул головой, вытряхивая меня из себя, я напрягся, пытаясь удержаться, но сил почти не осталось. Почему?

Примас подошёл к Осипу, похлопал по плечу, забрал оружие. Я почувствовал, как на меня навалилась гора, и под её тяжестью опустился на пол. Воздуха не хватало, хотелось пить, сердце билось в бешенном ритме. Перед глазами поплыли звёздочки, голова закружилась, во всём теле дикое опустошение.

Старик присел возле меня на корточки.

— Вот в чём твоя сила, Дон: в контроле других. Впервые такое встречаю. Ты не разочаровал меня.

Он улыбался и, не смотря на то, что я покрошил его людей, не испытывал ко мне злости.

— Мы ещё увидимся, Дон, прощай.

— Ты меня бросаешь? — не скрывая сарказма, проговорил я.

— Алиса убежала, скоро здесь появится Мёрзлый, поэтому приходится уходить одному. Но ты помни, Дон, я всегда рядом. Со временем ты будешь становиться сильнее, мне будет труднее справиться с тобой, но всё же я попытаюсь. Мне нужен твой дар. Очень нужен.

Я уже не мог сидеть, и лёг на пол, уставившись в потолок. Говорить тоже не мог, но всё же прошептал:

— Сдохни…

— Когда-нибудь, Дон, когда-нибудь.

Он ушёл, а я так и остался лежать, не в силах пошевелиться. Мне была нужна вода, много воды и хотя бы один карат в вену. Всё вместе спасёт меня, а пока я чувствовал, как тихонько умираю. Рядом кто-то кричал, стонали раненные. Потом громыхнуло, как будто поезд с разбегу врезался в бетонный блок. Я на минуту оглох, ослеп, а когда пришёл в себя, увидел Алису. Девчонка водила платком по моему лицу, и ничего приятнее этих прикосновений я в жизни не чувствовал.

— Жив? — долетел издалека голос Мёрзлого.

Алиса помогла мне приподняться и поднесла к губам ингалятор. Надавила впрыск, я вдохнул, она надавила ещё. Мёрзлый подал флажку с водой. Я впился в горлышко, даже прикусил его зубами, чтобы ненароком не отняли, и пил, пил, а потом отвалился и задышал.

Меня взяли под мышки, оттащил к столу и усадил на скамью. Пол был залит кровью, кто-то из штурмовиков поскользнулся и едва не упал. Тела Вагула, Хомяка и трёх миссионеров оттащили к стене и побросали друг на друга. Барменша, уже не такая скучная, выставила на стойку бутылку самогона, Шмель трясущейся рукой наливал себе в стакан.