Шлак 5.0

Коптич выпустил магазин в воздух, Желатин сделал пару прицельных выстрелов по пробке. Народ заверещал, кинулся в рассыпную. Тёмно-синие попадали на землю и поползли к обочине.

Я не спускал глаз с камуфлированных. Оба присели за пикапом, потом словно по команде приподнялись и несколько раз выстрелили в мою сторону. Пули прошелестели далеко левее, я тут же отреагировал новой очередью. Взорвалось осколками зеркало заднего вида, по лобовому стеклу побежала паутина.

— Желатин, за руль! Коптич, в кузов! Держи полицию на прицеле, если дёрнуться, вали их нахер!

Кричал я нарочито громко, чтобы лежачие полицейские осознали всю глубину нашей готовности к сопротивлению, и не смели поднять голов.

— Дон, Фаина не идёт.

— Ты что, женщину уговорить не можешь?

— С проводником, даже если не под дозой, надо больше времени. Вспомни, сколько я тебя уговаривал.

— Тогда двинь ей прикладом.

Коптич двинул и затолкал тётку на заднее сиденье. Сам прыгнул в кузов и выкрикнул:

— Вараны подходят!

По серпантину спускались джипы. Первый остановился, выскочили четверо и открыли стрельбу. Били не по нам, а чтоб напугать. Боялись задеть Алису с Кирой. Хоть какая-то, но защита у нас есть, и это точно не тётка Фая.

— В машину быстро!

Я сел рядом с Желатином, тот повернул ключ зажигания, вывернул руль и дал газу, разворачивая пикап на месте. Колёса задымились, провизжали серенаду плачущей макаки. Коптича едва не вышвырнуло на дорогу; он успел схватиться за дуги безопасности и возопил что-то нечленораздельно-матерное. На обочину полетел автомат, взмыла вверх бейсболка. Я неплохо приложился головой о стойку, но высказывать Желатину претензии не стал — не время, да и обстоятельства не те. Высунулся из салона, принял более-менее устойчивое положение и начал бить по джипам короткими очередями. Перезаряжаясь, сказал:

— Хрюша, автомат свой передай Коптичу. А ты, косорукий, держи оружие крепче.

Желатин рванул вдоль застывшей в пробке встречки. Несколько километров я стоял на подножке, вглядываясь назад, ждал, что джипы рванут следом. Не рванули. Но вряд ли это означало, что нам позволят спокойно ехать дальше. Где-то впереди наверняка готовят новую западню, и обойти её с такой же лёгкостью не получится. Наш первоначальный план предусматривал поворот на Гори, потом на Боржоми и дальше Батуми и Сарпи. Где-то там я рассчитывал оставить Алису, пожить на Черноморском побережье в тиши и спокойствии с дочерью, отдохнуть от прошлого, а там видно будет. Но тишь и спокойствие временно отменяются.

Машину придётся бросить, слишком приметная, и продолжить двигаться по намеченному маршруту под видом туристов.

— Хрюша, проверь по карте, где ближайшая остановка общественного транспорта.

— Да тут в каждой деревне по остановке. Следующая через шесть километров.

Перед следующим городком свернули на грунтовку, проехали с пол километра и загнали пикап в кусты. Оружие и разгрузки пришлось оставить. Не мешало бы и одежду поменять, а то камуфляж на туристах смотрится не вполне правдоподобно. Странные какие-то туристы получаются, военизированные.

Тем же путём вернулись обратно, постучались в дверь крайнего дома. На крыльцо вышла женщина лет семидесяти, замахала руками:

— Прочь, прочь. Уходи! Сувениры нет, ничего нет, бедно живём.

— Одна живёшь или с мужем? — вышел вперёд Коптич.

— Одна живу, муж давно умер. Кошка есть старый, больше ничего нет.

— Да нам ничего и не надо. Спросить только: автобусы часто ходят? Нам бы в Батуми.

— Часто ходят, каждый час. На Тбилиси ходят. На Батуми не ходят. Спроси Гиорги, деньги дашь, отвезёт.

Про частного извозчика я как-то не подумал, хотя это наиболее удобный вариант.

— Где этот Гиорги живёт?

— Там живёт, там. Следущий проулок иди, зелёный забор увидишь. Там спрашивай.

Разговаривать с нами дальше старушка не стала, замахала руками и вернулась в дом. Мы прошли до указанного проулка, свернули. Зелёный забор показался сразу, возле таких же зелёных ворот стояла старая зелёная нивёнка. Не удивлюсь, если и хозяин встретит нас во всём зелёном.

Однако первой нас встретила собака. Ещё на подходе она зашлась тяжёлым тревожным лаем и загремела цепью, пугая рассевшихся на крыше воробьёв. Я ударил кулаком по воротам, заглянул в щель. Возле навеса в дальней стороне двора поднимался на дыбы мощный кавказец, помесь быка с носорогом. Если бы не цепь, встреча была бы неминуемой.

Хлопнула дверь, послышалось бурчание:

— გაჩუმდი, ვოლჩოკ, თავი უკვე გტკივა. ბებიაჩემმა მითხრა, გიორგი, მოუსმინე მოხუცს, დიდ ძაღლს ნუ წაიყვან, პატარა, მშვიდი. არა, მისმინე, მე ავიღე! ახლა არ მახსოვს როგორ დავიძინო… ჰეი, ვინ არის? ძია დავით, შენ ხარ? მისმინე, ხვალ მოდი, დღეს საერთოდ არაფერი მინდა. ეს ძაღლი ყეფს და ყეფს, მალე გამოვაგდებ, მთაში გაუშვი (Замолчи, Волчок, голова от тебя уже болит. Говорила мне бабушка, Гиорги, послушай старую женщину, не бери большую собаку, возьми маленькую, спокойную. Нет, слушай, взял! Теперь как спать не помню… Эй, кто там? Дядя Давид, ты? Слушай, давай завтра, сегодня совсем ничего не хочу. Этот пёс лает и лает, выгоню скоро, пусть в горы идёт).