Шлак 5.0

Я не понял ни слова из всего сказанного, но судя по тону, хозяин был недоволен.

— Уважаемый, — я ещё раз стукнул по воротине, — поговорить бы.

— Чего хочешь, слушай? — перешёл он на русский. — Если ты от Дмитрий Степанович, то я уже говорил, во вторник обязательно сделаю. Сегодня не вторник, зачем так рано приходишь? Человек устал, спать хочет. Долгий дорога был. Ещё пёс этот: гав, гав — совсем совесть нет. Ни у тебя нет, ни у собака этот проклятый нет!

Ни на какое общение, а тем более ехать куда-то, хозяин настроен не был, но к воротам подошёл и чуть приоткрыл, выглядывая. На вид настоящий грузин: характерный нос, усы. Взгляд беспокойный. Посмотрел сначала на Алису, на Киру, снова на Алису и только после этого обратился ко мне:

— Дорогой, говори, что хотел и иди свой дело делай. Я спать должен, а тут собака, тут ты, тут женщина красивый, вы меня совсем сна не даёте.

— Люди сказали, ты извозом занимаешься. Нам в Батуми нужно срочно. Не отвезёшь? По деньгам не обидим. Сколько скажешь, столько заплатим.

— Какой извоз, что ты? Кто тебе такое сказал? Бабушка Кэтэвани? Ты слушай, она много сказать может, я маленький был она целый день сказка говорила, никак не уставала. Дети уставал, она нет. А то, что у меня машина, совсем не значит, что я туда-сюда по горам мотаюсь, людей вожу. Тбилиси, Кутаиси, Батуми — всем куда-то надо, все спешат, торопятся. Дядя Давид хочет, чтоб я его Ереван вёз. Зачем ему Ереван? Он что, армянин? Нет, он грузин, пускай Тбилиси едет. Тут остановка рядом, садись автобус, едь. Нет, все на машине хотят, как большой начальник. Гиорги совсем спать не успевает. Четыреста лари давай, и прям сразу еду, согласен?

— Согласен.

Я обернулся:

— Коптич, заплати человеку.

Меня торкнуло. Колени задрожали, интуиция плеснула в глаза красным. Вараны догнали нас. И не только вараны. С ними один-два проводника. Где они берут их, вроде бы Кира обнулила всех.

Коптич тоже почувствовал, глянул на меня. Я кивнул на таксиста:

— Давай, давай, договаривайся с человеком, с этим я сам разберусь.

— Да, дорогой, договаривайся. За четыреста лари хорошо поедим, ни разу не устанешь, будешь говорить друзьям, вах, как хорошо Гиорги Ашадзе на машине своя людей возит…

Алиса взяла меня за руку, Кирюшка состроила плаксивую мордочку. Ощущения от проводников были не из приятных. В животе бурлило словно в стиральной машинке и рвалось наружу. Я напрягся, дожидаясь, когда первые впечатления схлынут, и сказал:

— Четверо, — и указал направление. — Дом той старушки. Ждите, я посмотрю, что там.

Сунул руку под плащ, нащупал рукоять ножа, единственное оставшееся оружие, хотя на проводников не самое лучшее. Знать бы, какими способностями они обладают. Однозначно не блокировкой. Этим даром, кроме Алисы и Фаины, никто не обладает. Но в любом случае, какие бы фокусы они не умели вытворять, мне от этого проще не станет.

Я вернулся к шоссе. Возле дома старушки стоял джип, трое мужчин нервно осматривали округу. Меня они тоже почувствовали, только не могли определить, в какой стороне я затаился, и уже не определят, ибо время прошло, ощущения растворились, осталось лишь понимание, что я где-то рядом.

Четвёртого видно не было, но распахнутая дверь дома указывала, что он внутри. Сомневаюсь, что бабушка Кэтэвани позволила ему войти, слишком уж она строгая и разборчивая, чтоб пускать незнакомцев с улицы.

Я снова просканировал опасность. Кроме этих четверых больше никого. Проводник был только один. Повезло. Определить его получилось легко — высокий парень с заделанными в косичку волосами. Если двое рядом с ним выглядели настороженными, то он держался чересчур уверенно, словно знал нечто такое, что неподвластно никому иному. В Загоне он не был никогда, что такое Территории понятия не имел, эдакий местный полумажор ни разу в жизни не сталкивавшийся с тварями, чего уж говорить о проводнике, и значит похер, какой у него дар.

Я вышел из-за угла и направился прямиком к джипу. Вараны видели меня в череде прохожих, но даже предположить не посмели, что тот, кого они ищут, выйдет на них вот так открыто. Может поэтому мне удалось приблизиться к ним почти вплотную. Лишь когда оставалось пройти шагов десять, они начали дёргаться, почувствовав приближающуюся силу. Особенно этот молодой проводник. Он завертел головой, вглядываясь в лица, разглядел славянскую внешность и ткнул в меня пальцем:

— Он!

Я не стал отрицать.

— Ну а кто ж ещё? Или ты подражателя хотел увидеть?

Молодой потянулся к кобуре на поясе, я не позволил вынуть оружие. Последние два шага слились в один прыжок, и нож по самую рукоять вошёл под рёбра. Выдёргивая, я провернул его и резко дёрнул в сторону. Какая бы доза в молодом не была, такую рану наногранды не залечат.