Шлак (СИ)

Дикарь быстрым шагом пошёл вдоль кустов. Редактор пристроился ему в спину. Коптер, заметив нас, снизился, разглядывая передней камерой каждого в отдельности, покружил минуту и рванул куда-то вправо, там намечалось что-то более интересное. Я глянул на время: девять двенадцать. Съёмки уже идут. Неужели первую жертву наметили?

— Коптеров нет, это хорошо, — на ходу проговорил редактор. — Поживём ещё.

— От коптеров можно спрятаться? — не оборачиваясь, спросил Коптич.

— Визуально можно. Забиться в подвал и сидеть. Но у оператора на экране наши маяки. Спрячешься, и что? Он всё равно тебя видит. Да и на месте оставаться нельзя, часики на бомбе тикают.

В этом он прав, часики тикают. Чувствовать на ноге браслет с тротилом не самая большая радость в жизни. Хочется взять пассатижи и вскрыть замок. Вдруг повезёт и не взорвётся? Хорошо, что пассатижей нет.

Коптич вёл нас строго на юг. Через каждые полсотни шагов я сверялся с картой. Улица, по которой мы шли, тянулась почти до самой точки. Только за пару кварталов до конечного пункта она упиралась в овал площади, и уже оттуда дороги расходились радиально во все стороны. Там предстояло свернуть на восток и широким проспектом добираться до администрации.

Всё идеально просто. И это настораживало.

Городская планировка окраин походила на тетрадный лист в клеточку. Прямые улицы разводили дома по ровным квадратам, и лишь ближе к центру начинали завиваться, выстраивая сложные фигуры. Это было вызвано сетью оврагов. Улицы плавно обтекали их, иногда пересекая мостами, если обходить было неудобно.

Архитектура тоже менялась. Сначала шли двух-трёх этажные здания, напоминающие сталинки и народную стройку. Жёлтая штукатурка на стенах свивалась в ленты и осыпалась, обнажая красный кирпич. Стёкла разбиты, крыши просели. Жутковато было смотреть на заброшенные дома, на пустые глазницы окон, на тёмные провалы подъездов.

Потом пошла пятиэтажная застройка. С торцов иногда красовались выложенные мозаикой социальные картины. От таких видений повеяло прошлым веком. На перекрёстке стояли автоматы для продажи газировки, на каждом было написано крупными буквами «Вода». Тут же покосившийся столб и разбитый светофор. На асфальте сохранились белые полосы пешеходного перехода. Ещё дальше на фоне безоблачного неба выделялись силуэты высоток.

Впереди показался подземный переход. Когда до него оставалось около ста метров, Коптич насторожился и поднял руку.

— Кого-то увидел? — подобрался к нему я.

Дикарь присел на корточки.

— Никого не увидел, обычная подстраховка, — ответил он. — Видишь переход? Нужно подождать, осмотреться. Сунемся, а там язычник. Что делать будем?

— Убежим.

— От язычника? Ты совсем шальной. От твари он убегать собрался. Слышал, редактор? Бегун ты херов. Это же тварь. Ты шаг, он три. Там нанограндов полсотни, преимущество изначально не в нашу пользу.

Дикарь говорил, а сам не сводил глаз с перехода. Редактор, воспользовавшись остановкой, присел на газон. С утра мы прошли километра четыре, а он уже дышал глубоко, с одышкой и вытирал пот подолом рубахи. Боюсь подумать, что с ним будет ещё через час. Как бы не пришлось на себе тащить.

Коптич с сожалением проговорил:

— Бинокля нет. У меня хороший был, шестикратное увеличение. Одна половина разбита, зато вторая пахала за обе. Я бы отсюда быстро рассмотрел, есть там кто или нет.

— А почему просто не обойти?

— Да потому что… Куда идти-то?

Он уткнулся в планшет, поводил пальцем по экрану и плюнул:

— Не понимаю я ни хера в этих электронных штуках. То ли дело своя, — он постучал по голове. — Спросили бы, как до Квартирника добраться или до посёлка Маньки Лютика, а с этой электрической доской ни докуда не дойдёшь. На, Дон, разбирайся, ты парень башковитый. Где точка?

Я бы не стал утверждать, что дружу с электрическими досками, но, похоже, Коптич вовсе ничего не понимал. Сверился с картой. Судя по направлению, нужно нырять в узкий проулок слева. Вариант не лучше предыдущего. Проход зарос рябиной, и что дальше происходит, одному богу известно: может, логово тварей, может, фабрика по переработке зайцев. Ни то, ни другое не вариант для выживания. Но и на месте стоять нельзя, не на туристической прогулке. Над ухом зажужжал коптер, то ли опять подгонял нас, то ли настраивался на съёмку.

В проулок Коптич не полез, даже не стал подходить к нему. Прошёл вдоль фасада, не отводя взгляда от перехода, подобрал обломок штакетника, перехватил его обеими руками и приложил к плечу, словно ружьё. Редактор следил за ним с удивлением, но вопросов не задавал. Я огляделся, увидел обломок кирпича, подобрал. Так, на всякий случай. Если штакетина похожа на ружьё, то кирпич вполне сойдёт за гранату.

Приблизился коптер, оператора заинтересовали наши приготовления. Он спикировал, сделал полукруг и замер. Справа подлетел второй, теперь съемка велась с двух сторон. Редактор занервничал, но он сам говорил, что два коптера, это ещё не страшно.

Коптич покосился на меня, увидел обломок.

— Не вздумай бросить, — шевельнул он губами.

— Зачем бросать? Ты всех перестреляешь.

Он оценил мою шутку коротким:

— Дурак.