Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

Через несколько дней попросили приходского священника объявить о помолвке, а вскорости — и свадьба. Собралась в имении вся волость. Видать, не потому, что радовались за молодожёнов, а знали, что будет сытное угощение и водки вволю. Не было там деревенских свадебных обрядов, как обычно делается в селениях, но перед венчанием молодые, прося благословения, упали в ноги сперва своим панам, потом Антону и Арыне, и после венчания поступили так же. Алюта была красиво одета, пани подарила ей какие-то серьги, которые при свете огня горели как искры, на ней была красная шнуровка с золотыми галунами и алые ленты. Когда она села за стол и расплели ей чёрную косу, из чёрных очей по белому её лицу покатились слёзы. Все глядели на неё с нежностью. А потом женщины запели свадебную песню, что обычно поют сиротам, которые выходят замуж. Все плакали, даже те, что раньше злое про неё говорили. Эта песня так полюбилась мне, что и теперь её помню.

Свадебная песня сироте

Ах, знаць, знаць па вяселiку,

Што ня бацюшка аддаёць,
Двор вялiкiй, а збор ня вялiкiй;
Нет у мяне радзинушкi,
Ой, сашлю-пашлю серу зязюльку[87]
Па радзiнушку.
Зязюлька ляцiць,
Радзiна едзець.
Ах, паслала б я саловеньку,
Да салавушка атказываець;
Ах, паслала б я зязюльку
Па своего татульку,
Да за родненькiм бацьком
Серая зязюлька не прылетаець,
А татулька адмаўляець:
«Рад бы я ўстацi
К своему дзiцяцi
I парадушку дацi;
Грабавые доскi
Сцiснулi ножкi,
Да не магу я ўстацi».
Сырая земля
Дзверцы залегла
I акошечка засланiла,
Маяго бацюшку
На вяселiка ня пусьцiла.

Признаюсь, что и я не мог сдержать слёз, видя перед собою Алюту и слушая эту песню. Она ведь и впрямь была сиротою, ибо, кроме старой матери, другой родни не имела. Эту семью пан привёз издалёка, раньше они жили далеко, где-то за Двиной, и отец Алюты помер сразу же, как они приехали в наш край.

Собравшиеся гости гуляли, пили друг с другом, веселились, заиграла дуда. Песни и танцы не прекращались всю ночь, но никаких беспорядков не было, ибо паны и эконом приглядывали за весёлым собранием.

После этого празднества пан и Антон хорошо одарили молодых. С самого начала хозяйствования у Василя уже было всё, что нужно: нескольких коней, коров и другого скота, новые и удобные постройки да несколько десятин плодородной земли.

* * *

— Но интересно, — перебил пан Завáльня, — исправила ли его Алюта? Ведь есть же присказка: кто женится, тот переменится.

— Нет, паночек, люди говорят, что жеребёнок коль родится с лысиной, так с той же лысиной и волки съедят.

— Вот чудеса творятся на свете! Рассказывай же дальше.

— В своём хозяйстве Василь был очень неудачлив, хотя некоторое время и казалось, что исправился. Но вот чудеса! Настигали его беды одна за другою. Выгонят пастухи скотину за деревню в поле, выбежит из лесу волк, схватит барана; а когда соберут стадо, то увидят, что это был баран Василя. Было так не единожды, и волк каждый раз будто специально выбирал только ту животину, что принадлежала Василю. Ходят гуси по полю, выскочит лиса и передушит их — гуси были Василёвы. Его корова раз заблудилась возле озера, провалилась в болото, покуда прибежали на подмогу, уже утонула. И эти нескончаемые беды довели его почти до полной нищеты.

Однажды загорелся бор, сбежалась вся волость, но ничего не могли поделать — пламя, словно волна на озере, разошлось по всему бору, забушевало в кронах деревьев, охватило густые лапы елей и сосен, а дым, как густой туман, затмил всё небо и землю, да так, что едва можно было дышать. Бегая по лесу и сбивая вениками пламя, попалили мы на себе одежду, но спасти уже было ничего нельзя. Неподалёку стоял дом Василя, искра залетела на гумно, и у него сгорел весь хлеб. В то время по всей волости в один голос говорили, что это месть лешего, которого Василь когда-то зашиб камнем, когда тот перегонял зверей и птиц из одного леса в другой; один старик ещё тогда предсказывал ему пожары и мор на скотину.

В таком несчастье Василь ещё чаще стал наведываться в корчму. Жена его и тёща трудились день и ночь, старались отучить его от дурной привычки.

Он снова вернулся к лихим и безбожным своим проделкам. Однажды Антон, Мартин и другие из тех, кто искренне желали ему добра, пришли к нему вечером и убеждали, чтоб он терпеливо сносил несчастья, мол, когда-нибудь Бог всё переменит к лучшему. В это время наползла туча и на улице поднялась буря. Василь задумчиво сидел у окна, за стеною завыл ветер, а он, будто в забытьи, произнёс: