Шляхтич Завальня, или Беларусь в фантастичных повествованиях

— О, давно уж не виделись, житель всего света, а о Россонах уже совсем забыл? У нас до сих пор вспоминают, как ты когда-то пел на хорах во время Юбилея. Кто пел по книжечке, а пан Францишек все песни по памяти. Ну, когда ж ты нас навестишь?

— Живу я теперь очень далеко.

— Но всё же ты живёшь там, где встречаешь ласковых и истинно любящих друзей, а таких у тебя много по всей Беларуси.

— Теперь по милости пана Б. есть у меня свой домик на острове, посреди озера Ребло. Там намереваюсь положить конец своим скитаниям, покуда Пан Бог позволит мне жить.

— Знаю пана Б., благородный человек. Имение его у самого озера Ребло на Рабщизне. Я когда-то там бывал, неблизко отсюда, вёрст шестьдесят будет. Однако, как меня дрожь пробирает, весь прозяб, такой сильный ветер и мороз, что мочи нет.

— Выпьем водки, пан Анджей, — сказал дядя, — а там и горячий ужин на стол подадут, вот и согреешься.

— А хорошо б водочки, ибо люди говорят, что напиток этот в жаркое лето холодит, а во время зимних морозов и ветров греет.

После водки и закуски повеселевший органист сказал:

— У пана Завáльни сегодня гости, стало быть, и новые рассказы.

— Каждый человек встречает в своей жизни что-нибудь нежданное, вот каждому и есть, о чём поведать.

— И Янкó, философ[181] иезуитской академии, уже должен был рассказать немало историй. Я слыхал, что когда он был ещё в школе, то очень любил читать книжки.

— Его истории мудрёные. Рассказывает мне о каких-то языческих народах, что жили Бог знает в какие стародавние времена; имена у них такие трудные, что уже на другой день забываю.

— Я тоже ходил в школу к иезуитам, Альвар[182] до сих пор знаю наизусть. Переводил речи Цицерона, и ещё помню стих из «de arte poetica»[183] Горация: «omne tulit punctum qui miscuit utile dulci».[184] Но когда я увидел, что всё это vanitas vanitatis,[185] не захотел углубляться в дальнейшие премудрости; к чему философствовать, лучше верить в простоте сердца. Так начал я учиться музыке, и теперь, слава Богу, имею место при костёле и всем доволен.

— Однако ж теперь очередь пана Анджея рассказать нам что-нибудь.

— А не поздно ли? Который сейчас час?

— У меня нет часов, — сказал дядя, — но знаю, что до полуночи ещё далеко.

— У меня дома есть часы, подарок отца-прокуратора; когда они бьют, появляется кукушка и кукует столько раз, сколько часов пробило. Один проезжий ночевал у меня и, услышав бой часов и голос кукушки, рассказал мне повесть про несчастного молодого человека и огненных духов.

Повесть седьмая. Огненные духи

Все сели рядом с органистом, в комнате установилось молчание, только за стеной шумела буря. Рассказ свой он начал так:

— Один молодой человек по имени Альберт, хорошо воспитанный и одарённый от природы приятной внешностью, получил в наследство от родителей несколько тысяч талеров. Не знал он ещё, что потратить деньги легко, а добыть трудно; не берёг того, что имел, любил игры да забавы и вдруг неожиданно для себя увидал, что шкатулка его стала, как тело без души, а приятели, которых раньше было много, исчезли.

Мальвина, его возлюбленная, родилась и выросла в городе, знала свет и была согласна с общим мнением женщин, что сердце можно отдать тому, к кому помимо воли растёт любовь, но руку — лишь такому, у кого золото и почёт обеспечат благополучную жизнь.

Мальвина любила Альберта, любила беседовать с ним допоздна. Во время приятных разговоров быстро пролетал вечер, и часы часто били на стене, отсчитывая время, а серая кукушка печально куковала из открывающейся дверцы.

— Печальный голос кукушки наводит на меня невесёлые мысли, — сказал однажды Альберт. — Кажется, он говорит моему сердцу, что и весна имеет свои горечи, что время летит быстро, незаметно проходит молодость, а в осеннюю пору своей жизни человек на всё смотрит холодно. Мальвина! Давай пользоваться временем, покуда чувства наши ещё молоды, а веселье приятно.

— Весна, лето и осень человеческой жизни приносят свои радости тогда, — ответила Мальвина, — когда человек не знает бедности и имеет всё, что пожелает.

— Неужто счастье в богатстве?

— Без него и любовь стынет.

— Ты, как я погляжу, любишь деньги? — сказал Альберт.

— Кто ж не любит то, без чего не прожить?

Услыхав эти слова, Альберт долго сидел, задумавшись. Наконец, взял шапку и собрался уходить.

— Что ж ты сегодня так спешишь домой? — спросила Мальвина.

— Я человек небогатый, надо думать, как жить на свете.

— Раньше надо было начинать.

— Недаром голос кукушки наводил на меня тоску, это было предзнаменование.

И сказав это, он сразу вышел.

Вернувшись домой, Альберт бросился на постель, но не мог заснуть. Мир предстал в его мыслях совсем иначе, чем прежде. Понял он, наконец, что подлинная дружба и истинная любовь редко встречаются на свете. Где же у людей сердце? Все живут рассудком, только и заботятся, чтоб опередить друг друга в погоне за пустой славой и роскошной жизнью, а сами рассуждают о вере и любви к ближнему, обманывая всех вокруг и самих себя.