Шляпа, полная неба

— Спасибо, что пришел, Явор, — сказала она. — Но когда… ты уйдешь, ступай прямо к Джинни, ясно? И передай: я очень благодарна, что она послала тебя за мной. Мне жаль, что нам с ней не довелось подружиться.

— Лады. Я все одно ребя уже отослал. Хэмиш меня дожидает.

В эту минуту в воздухе появилась дверь. И открылась.

Матушка Ветровоск шагнула за порог и настойчиво замахала Тиффани.

— У некоторых девочек здравого смысла меньше, чем у младенца. Иди сюда, да пошевеливайся! — велела она.

Дверь у нее за спиной начала закрываться, но матушка проворно развернулась и подставила ногу.

— Даже не думай, хитрюга! — гаркнула она.

— Но… мне сказали, существуют правила! — Тиффани вскочила и поспешила к двери.

Усталости как не бывало. Даже очень уставший организм хочет жить.

— Правда? — усмехнулась матушка. — Ты что-нибудь подписывала? Клятвы давала? Если нет, то это не твои правила. Иди давай живее! И ты тоже, господин Задятло!

Явор Заядло перепрыгнул через ее башмак за миг до того, как матушка убрала ногу. Дверь за ними со щелчком закрылась и исчезла, и они очутились… в серой пустоте, заполненной, казалось, мертвым светом.

— Это ненадолго, — сказала матушка Ветровоск. — Обычно быстро проходит. Просто миру нужно время, чтобы приспособиться. Ой, не смотри на меня так. Ты показала ему Путь, верно? Из жалости. Ну а я эту дорогу давно знаю. И ты тоже будешь по ней ходить еще не раз, чтобы помочь какому-нибудь бедолаге, который сам уйти не может. Но мы не говорим об этом, ясно?

— Тетушка Вровень никогда…

— Я сказала, мы об этом не говорим! — прикрикнула матушка. — Ты знаешь, что еще входит в работу ведьмы? Делать выбор, который кто-то должен сделать. Трудный выбор. Но ты… неплохо справилась. В жалости нет ничего зазорного.

Она отряхнула семена какого-то растения с подола.

— Надеюсь, нянюшка Ягг уже прилетела. Я у нее хотела спросить рецепт яблочного соуса. Ах да, когда мы вернемся, у тебя может слегка закружиться голова. Подумала, лучше предупредить.

— Матушка… — сказала Тиффани. Свет становился все ярче. И вместе с ним снова навалилась усталость. — Что все это было?

— А ты сама-то как думаешь?

Свет обрушился на них, словно взрыв.

Кто-то прикладывал ко лбу Тиффани мокрую ткань.

Она лежала, наслаждаясь чудесной прохладой. Вокруг раздавались голоса, и она сразу узнала вечно недовольный тон Аннаграммы:

— …А еще она форменное безобразие устроила в лавке Закзака! Честное слово, по-моему, у нее с головой не все порядке. Думаю, у нее буквально чердак поехал. Выкрикивала там всякое, а потом, ну, не знаю, какой-то деревенский фокус использовала, чтобы заставить нас поверить, будто она превратила беднягу Брайана в лягушку. Я-то, разумеется, ни на минуту не обманулась…

Тиффани открыла глаза и увидела круглое розовое лицо Петулии, перекошенное от искренней тревоги за нее.

— Эмм, она очнулась, — сказала толстушка.

Над Тиффани покачивалось несколько остроконечных шляп, направленных почти горизонтально. Когда она села, ведьмочки невольно отшатнулись и выпрямились, шляпы встали торчком. Сверху это, наверное, выглядело, как будто черная ромашка расправила лепестки.

— Где мы? — спросила Тиффани.

— Эмм, в палатке Первой Помощи и Детей-Потеряшек, — сказала Петулия. — Эмм… ты потеряла сознание, когда госпожа Ветровоск привела тебя обратно из… оттуда, где ты была. Все-все заходили сюда посмотреть на тебя.

— Госпожа Ветровоск говорит, ты вроде как утащила чудовище в Загробный мир, — вмешалась Люси Уорбек. Глаза ее сверкали. — Она всем-всем об этом рассказала.

— На самом деле это был… — начала Тиффани, но тут почувствовала, как что-то колет ей спину.

Она протянула руку и достала ведьмовскую шляпу. Шляпа была почти серая от старости и основательно потрепанная. Закзаку и в голову бы не пришло выставить такую в витрине, но все девочки в палатке уставились на шляпу, как голодные собаки на руки мясника.

— Эмм, госпожа Ветровоск отдала тебе свою шляпу, — пролепетала Петулия. — Свою самую настоящую шляпу.

— Она сказала, ты прирожденная ведьма, а у всякой ведьмы должна быть шляпа, — пояснила Поплина Бубен, не сводя с Тиффани восхищенного взгляда.

— Очень мило, — сказала Тиффани.

Ей было не привыкать донашивать чужое.

— Это просто старая шляпа, — раздался резкий голос Аннаграммы.

Тиффани посмотрела снизу вверх на долговязую девицу и медленно, зловеще улыбнулась.

— Аннаграмма! — Она стала поднимать руку с растопыренными пальцами.

Та попятилась.

— Нет! — испугалась она. — Не надо! Только не это! Кто-нибудь, помогите!

— Хочешь шарик, Аннаграмма? — спросила Тиффани, слезая со стола.

— Нет! Пожалуйста! — Аннаграмма отступила еще на шаг, в ужасе заслоняясь руками, споткнулась об лавку и шлепнулась на землю.

Тиффани рывком поставила ее на ноги и ласково похлопала по щеке:

— Ну, не хочешь — как хочешь, значит, не куплю тебе шарик. Но будь добра, выучи, что значит «буквально», хорошо?

Аннаграмма натянуто улыбнулась, боясь пошевелиться.

— Э-э, ладно, — промямлила она.

— Вот и замечательно. Тогда мы с тобой будем друзьями.

Тиффани оставила ее стоять столбом и вернулась за шляпой.