Шлиман. Как я нашел золото Трои

— И даже в артиллерии! Ни о чем лучшем мы не могли мечтать! Штеффен — именно тот человек, который нам нужен. Я немедленно напишу в Берлинскую академию, чтобы она добилась для него отпуска на несколько недель. Итак, представьте себе картину: если майор действительной службы Штеффен скажет: «Это так», то капитану в отставке останется только щелкнуть каблуками и гаркнуть: «Так точно, господин майор!» В противном случае он нарушит субординацию, а это непростительный смертный грех!

План удается. Вначале Берлинская академия коротко и холодно отклоняет просьбу Шлимана, но потом по настоянию Эрнста Курциуса все же исполняет ее.

Конференция ученых с участием Беттихера назначена на 25 ноября 1889 года. Берлинская академия направляет в качестве делегата майора Штеффена, Венская академия — под бури оваций в честь Шлимана — посылает профессора Нимана, архитектора, проводившего раскопки на Самофракии. Французская академия под давлением всемогущего Репнака хранит молчание.

Снова построен «Шлиманополис», еще большего размера, чем когда-либо прежде. Оборудование для узкоколейки, к сожалению, застряло где-то между Марселем и Дарданеллами, его ожидают со дня на день. До приезда гостей никаких существенных работ не ведется: пусть никто потом не говорит, будто что-то специально приготовлено для комиссии. В эти дни ожидания Шлиман и Дёрпфельд определяют, что необходимо сделать.

Тридцатого ноября в Гиссарлык прибывают профессор Ниман, майор Штеффен и капитан в отставке Беттихер. Конференция продолжается с первого по шестое декабря. Не остаются необследованными ни одна стена, ни один квадратный метр раскопок. Беттихер вынужден признать — и не только из-за более высокого звания Штеффена, — что ни о какой фальсификации не может быть и речи. Свою злость он вымещает на Дёрпфельде, обращаясь с ним, как с мальчишкой. Но тот во имя успеха конференции сносит все.

В последний день составляют протокол, в котором Ниман и Штеффен как беспристрастные свидетели заявляют, что обвинения Беттихера лишены всяких оснований. Когда же вслед за тем Шлиман и Дёрпфельд требуют от Беттихера публично взять назад свои обвинения и выразить сожаление в связи с допущенной им ошибкой, отставной капитан самым резким казарменным тоном отказывается и заявляет, что он-де хотел лишь принести пользу науке.

Противники молча расходятся. Через слугу Шлиман передает своему побежденному, но не обескураженному врагу, что ему в такое-то время будет подана пара лошадей, которые доставят его в Кале-Султание.

Но Беттихер еще не думает об отъезде. Как и делегаты академий, он получил от Шлимана весьма щедрое возмещение расходов на дорогу — тысячу марок — и тут же взял эти деньги в одном из берлинских банков. Теперь он требует семь тысяч двести марок на покрытие путевых расходов. Лишь после того, как майор объясняет ему, что у него еще немало останется и от тысячи, Беттихер, угрюмо буркнув «Так точно, господин майор!», исчезает. Но из Константинополя он присылает письмо, в котором снова выдвигает свое требование. Оно, разумеется, остается без ответа. В следующем письме Беттихер настаивает, чтобы ему выплатил еще по крайней мере тысячу марок, и грозит в противном случае пропечатать во всех газетах о «презренном поведении» Шлимана и вдобавок подать на него в суд за понесенный денежный ущерб. Но Шлиман не боится вымогателей, а после недели, проведенной вместе с Беттихером, убежден, что тот сумасшедший, и, посмеиваясь, продолжает хранить молчание. Ответ Беттихера не заставляет себя долго ждать: «Левант геральд» тут же публикует вышедшую из-под его пера клеветническую статью. В ней говорится: проверка на месте полностью-де подтвердила его, Беттихера, теорию крематория. Вскоре появляется еще один опус, в котором он беззастенчиво перепевает свои старые домыслы.

Раскопки, преждевременно прерванные из-за рано наступившей зимы, возобновляются первого марта. Они начинаются международной конференцией ученых. Из Германии приезжают Вирхов, Гремплер, фон Дун и Хуман, открывший Пергам. Из Константинополя — генеральный директор музея Хамди-бей, из Кале-Султание — американский консул Френк Кольверт. Вашингтон направляет профессора Уолдстейна, Парижская академия — Бабена, раскопавшего Сузы.

В длинном протоколе они единодушно констатируют, что утверждения Беттихера ни на чем не основаны, а книги и чертежи Шлимана и Дёрпфельда во всех деталях соответствуют действительности.

Едва лишь ученые уезжают, как начинаются новые раскопки. Они продолжаются целых пять месяцев. Их цель — откопать крепость второго города в тех местах, где над ней все еще находятся руины более позднего происхождения. Опыт, приобретенный в Тиринфе, сразу же помогает заметить сходство в планировке домов Тиринфа с остатками сгоревшего города. Правда, тиринфские постройки более просторны и совершенны. Картина вырисовывается все полнее: к концу раскопочного сезона открыты почти все внешние стены с двумя главными воротами и небольшим выходом, из которого совершались вылазки.