Шлюха

Мое сердце согрелось, как только рука соприкоснулась с прохладной дверной ручкой. И оно просто растаяло, когда я увидела спящую Роуэн, свернувшуюся в клубочек в обнимку с новым плюшевым котиком. Это объясняло, почему Люси оказалась одна на полу в гостиной. Ее заменили кошачьей сестрой. Я убрала волосы с ее лица и поцеловала маленькую щечку.

Ее глаза распахнулись и снова закрылись, прежде чем она осознала, что я правда была там.

— Мамочка! Ты вернулась. Папочка сказал, что ты не уедешь из больницы до утра. Тебе теперь лучше? Почему ты не позвонила мне? Ты сказала, что в следующий раз будешь звонить.

Я села на край кровати и крепко обняла ее, вдыхая тот же лавандовый запах, который исходил от меня.

— Прости, там не работали телефоны. Я сказала твоему папе, чтобы он каждый день крепко-крепко обнимал вас и говорил, как сильно я вас люблю.

— Он это делал, но я все равно скучала по тебе.

— Я тоже скучала по тебе. Очень-очень сильно, — призналась я, сжимая ее еще сильнее. Эти две маленькие девочки все меняли. Из-за них я хотела остаться. Я не хотела больше расставаться с ними. Никогда.

— Ты уже вообще не слушаешься, — сказал Пэкстон, стоя в дверях. Его поведение изменилось, и я знала, что он наблюдал. Он не был больше игривым Пэкстоном, даже его осанка была напряжена, а тело прикрывала футболка штата Флорида.

— Я не смогла сдержаться. Я соскучилась по ним, — призналась я Пэкстону, поворачиваясь обратно к Роуэн. — Ложись обратно спать. Увидимся утром, — пообещала я, целуя ее в носик.

— Обещаешь? — спросила она, желая освободиться из тугого кокона одеяла, в который я ее спрятала.

— Честно-пречестно. Сладеньких снов, милая. Люблю тебя до луны и обратно.

— Я тоже люблю тебя, — сказала она, зевая.

— Спокойной ночи, Роу. Люблю тебя, — произнес Пэкстон, пока я проходила мимо него, направляясь прямо в комнату Офелии, отмечая прозвище улыбкой.

— Ты назвал ее Роу, — обвинила я.

— Заткнись. Не разбуди ее, — приказал он, схватив меня за запястье, пытаясь удержать.

— Я должна. Попробуй ты не видеться с ними четыре дня. Посмотрим, как тебе это понравится, — ответила я и повернула дверную ручку.

Я услышала его громкий вздох, когда он отпустил меня. Уверена, он понимал, что этот бой не выиграет. К счастью для него, Фи заняла у меня две минуты. В отличие от Роуэн, она не пошевелила ни единой мышцей. Даже когда я подвинула ее ногу, лежащую в неловком положении, и укрыла ее. Я поцеловала Фи в лоб и прошептала, что люблю ее, пока Пэкстон ждал у двери.

— Твоя еда на улице, — произнес он, раскрытой ладонью указывая мне дорогу.

— И коктейль? — спросила я, отбрасывая волосы за плечо в попытке пофлиртовать и прочитать его одновременно. Он не ответил, а выражение его лица было неестественным. Не то, что я привыкла видеть. Оно не было злым, не было усмехающимся, не было игривым. Только эти были мне знакомы. Это выражение было похоже на то, будто его ударили в живот, что напомнило мне, вызывая волнение, об уликах, о которых он знал, а я нет.

Я увидела пачку фотографий, перевернутую лицевой стороной вниз возле моей тарелки, но меня больше привлекла паста в форме бантиков с моим любимым соусом. Лишь одного кусочка хватило, чтобы понять, что вкус был таким же божественным, что и вид. Искусство, поражающее мои вкусовые рецепторы. Он хорошо постарался, и я была впечатлена.

Я застонала от удовольствия, глядя на Пэкстона, который сел слева от меня.

— М-м-м-м, это очень вкусно. Ты приготовил?

— Триша. Я попросил ее.

Я бросила вилку, что вызвало характерный звук удара о фарфор, и отодвинула тарелку.

— Что? — спросил Пэкстон, словно не понимал в чем дело. Идиот.

— Ничего, я просто на минуту задумалась, ты хоть раз сделал что-то для меня.

— Я сделал. Я попросил Тришу приготовить это для меня.

— Ты попросил приготовить это для себя или для меня?

Тишина ответила на мой вопрос, и я закачала головой в неверии. К сожалению, я была голодна, а блюдо было очень вкусным. Я наколола кусочек брокколи на вилку и отправила его в рот, пронзая взглядом, словно кинжалами, его глаза.

— Какого хрена? С каких пор ты ревнуешь к Трише? В этом нет смысла.

— Это ты так думаешь. Наверно, потому что раньше мне было это безразлично? — снова тишина опустилась между нами, пока Пэкстон размышлял над моими словами. — И ее соус — отстой, — солгала я, обдумывая незнакомый вкус, пропитавший мою пасту. Возможно, Шардоне. Мне тайно понравился соус.

— Что это значит, Габриэлла?

Я взяла еще кусочек, и Пэкстон пододвинул тарелку ближе ко мне, чувствуя, что моя гордость и эго не позволят мне этого сделать. То же незнакомое выражение, что я видела ранее, вновь появилось на его лице; морщинки, вызванные волнением, стали видны в уголках его глаз.

— Это значит, что мой соус намного вкуснее ее.

Пэкстон улыбнулся, выдохнув.

— Я серьезно говорю.

Я подняла обе ноги на стул под себя и сделала глубокий вдох. Была не была.