Читаем Шлюха полностью

Передвигая последнюю коробку с полки моего нового гардероба, я уронила ее, услышав голос Пэкстона.

— Вау, уже переезжаешь, — подразнил он игривым голосом, Роуэн и Фи стояли за ним.

Я принялась отчитывать его за то, что он испугал меня, и опустилась на колени, чтобы подобрать коробку, но остановилась на пол пути. Я перевела взгляд обратно на мрачное выражение его лица, после на девочек. Они обе ухватились за среднюю планку в гардеробе и выполняли кувырки.

— Ты сходил за ним? — спросила я, взяв коричневый конверт из коробки. Я без сомнения знала, что это конверт из коттеджа.

— Я еще не открывал его, — убедил он меня.

— Что это? — захотела узнать Фи.

Я повернулась к ним и нахмурилась, убирая их маленькие грязные ручки от пустой перекладины.

— Что вы делаете? Прекратите. Вы грязные. Посмотрите на отпечатки, которые вы оставили по всей стене. Идите помойтесь.

— Но что это, мам? — повторила вопрос Фи.

Я шлепнула ее по попе и сказала, что это для взрослых, и она последовала за Роуэн, жалуясь, что ей не нравятся дела взрослых.

— Когда ты забрал его, Пэкс?

— В тот же день, когда ты мне сказала о нем.

— Что в нем?

— Не знаю. Клянусь, я не смотрел. Хотел, но остановился. Посмотрим вместе.

— Сейчас?

— Нет, сначала нужно разобраться с Вэном. Ты спрятала его там, не я.

— Что это значит? Боишься, что, если посмотришь сейчас, остановишься? Что не захочешь Вандера?

— Нет, дело не в этом.

— Боишься, что не захочешь меня?

— Габриэлла, это слишком. Ты не единственная жертва здесь.

— Теперь я жертва? — спросила я, подловив его на его же словах. Всего лишь прошлой ночью он настаивал, чтобы я прекратила разыгрывать из себя пострадавшую.

— Отдай его мне. Положу его в кабинете до того времени, как будем готовы.

Я стояла, держа в руках хрустящий и новенький конверт цвета меди. Что бы там не было, лежало оно там не долго.

— Хочу увидеть, что в нем.

Пэкстон скрестил руки и облокотился на дверную раму.

— Я не буду отговаривать тебя, если ты этого ожидаешь, Габриэлла.

Мой взгляд переместился с него обратно на спрятанный секрет, когда в пустом гардеробе раздался мягкий вздох. Мы встретились взглядом, и я сделала шаг к нему, пихнув конверт ему в грудь.

— Ты не представляешь, как это сложно. Я знаю, что все, что я узнаю, это правда, но не могу ничего вспомнить. Я спрятала его там. Знаю, что это так, но понятия не имею, что в нем. Такими темпами, это может быть что угодно.

Пэкстон задержал мою руку на своей груди и заговорил спокойным и собранным голосом.

— Потому мы не станем открывать еще одну тайну сейчас. Их и так достаточно. Вандер. Сегодня главный он. Подготовка к нему. Сконцентрируемся на этом. Давай повезем девочек поесть пиццу и скажем им.

— Скажем что?

— О Вэне. Скажем, почему папа разрушил сегодня твою комнату.

— Нет, не стоит. Что, если этого не случится, Пэкс? Что, если ты делаешь все это впустую? Они не передают детей людям, которых не знают. Уверена, так это не работает.

— Это случится, Габриэлла. Прекрати искать причины для ссоры. Нет ни единой причины, почему бы им не позволить мальчику быть с его семьей, вместо системы. Ты ищешь проблем.

— Я боюсь напрасно в это поверить, Пэкстон.

— Поверь, детка. Он будет жить здесь раньше, чем ты думаешь.

— Как скоро?

Пэкстон пожал плечами и поцеловал меня в нос.

— Узнаем в понедельник. Пойдем. Мне нужно твое мнение по поводу дивана.

— С каких пор тебе нужно мое мнение?

— С тех пор, как я пытаюсь осчастливить тебя.

Я улыбнулась этому замечанию. Сложно было сдержаться. Он был милым, но в то же время дураком.

— Слышишь этот смех и шум воды из твоей ванной? Это все твой беспорядок.

— Хорошо, я пойду заберу эти два беспорядка, а ты уберешь их беспорядок. Мне нравится эта идея. Пошли, посмотришь, что я сделал.

Я встала на носочки, придвинувшись к его губам.

— Ты хитрый черт, знаешь это? Очень манипулятивный.

— Это моя специальность, — признался Пэкстон с ухмылкой. Языком он провел по моей нижней губе и проскользнул внутрь, снова вызывая покалывающее чувство прямо в центре груди.

Я ответила на поцелуй, опираясь ему на грудь в надежде, что его тело удержит меня. Так и было, и я словно попалась на крючок. Я вцепилась в его ядовитую приманку, зацепилась за крючок, проглотила леску и грузило вместе с ней.

Хихикающие девочки разделили нас, и я отошла как можно дальше, пытаясь не разрывать поцелуй.

— Маленькая, глупая рыбка.

Пэкстон посмотрел на меня, мгновенно нахмурившись, когда я обошла его.

— Что? Почему я маленькая, глупая рыбка? Я не понимаю.

Я прогнала девочек из спальни, улыбаясь ему через плечо.

— Это я маленькая, глупая рыбка.

— Все равно, не понимаю.

— Забудь, Пэкс.

— У меня есть рыбка. Из фургона с животными, — напомнила нам Офелия. Мой взгляд выдавал мое недовольство. Я пропустила тот момент, потому что была в тюрьме.

Перейти на страницу:

Все книги серии Близняшки

Условие для близнецов
Условие для близнецов

БОГИ долго думали, совещались… Как поступить? Это были дети молодой Королевы - Матери МАРТИССИНИИ!Они пришли к единому мнению оставить девочек живыми, но при одном условии…Малышек отправить жить на Землю до земного совершеннолетия. После этого одну из них призвать на планету для выполнения важной миссии...Молодые родители были очень рады, что дети останутся живы и не нужно делать такой сложный и страшный выбор…Мартиссиния прижала к груди малышек, в последний раз накормив их грудным молоком.Умываясь горючими слезами завернула их в красивые одежды, прикрепила к каждой на ручку фамильный амулет и положила их в отдельные корзинки. Прочитала над ними молитву сохранения и удачи, дрожащими руками передала их доверенным лицам Богов.ДВУХТОМНИК .Вторая книга "Позднее раскаяние" .

Таис Февраль

Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное