Читаем Шлюха полностью

Наконец, я оставила их, поцеловав обеих, когда Роуэн увлеченно читала книгу и была уже на середине. Она довольно хорошо читала. Пэкстону пришлось помочь ей произнести несколько больших слов, но для шести лет она была на высоте. Я невероятно гордилась ею.

— Продолжай читать, я скоро вернусь.

Я остановилась в коридоре, зная, что эта пауза из-за меня.

— Ты в порядке?

Я хотя бы попыталась скрыть удивленный взгляд?

— Что? Кажется, ты плохо себя чувствуешь.

Я слегка замахала головой и поцеловала его.

— Ты не спрашивал меня, все ли в порядке, когда я и пяти минут выстоять не могла. У меня немного болит голова, а ты уже беспокоишься?

— Наши отношения никогда не станут настоящими, если ты продолжишь так относиться ко мне, Габриэлла.

Я почти произнесла в ответ что-то колкое, что-то о том, как он выбивал из-под меня костыли, когда я не могла самостоятельно ходить, но сдержалась.

— Да, не тебе ведь нужно отпустить эти воспоминания. Это сложно. Я в порядке. Просто немного болит голова. Я пойду полежу чуть-чуть в горячей ванне с пеной. Закончи читать с девочками.

Пэкстон некоторое время смотрел на меня, прежде чем сделать глубокий вздох.

— Иди наверх.

— Я хочу в свою ванную.

— Это больше не твоя ванная. Иди наверх.

— Хорошо, но я не хочу сегодня смотреть видео.

— Почему?

— Просто не хочу. У нас был хороший день. Не хочу его портить.

— Пап, ты идешь? — позвала Роуэн, встав на колени и выглядывая в коридор с края кровати.

— Иди, почитай с ними. Скоро увидимся.

— Иду, — отозвался Пэкстон, взяв меня за руку. Конечно, волшебные камни в наших руках соединились с щелчком. Один шаг вперед, и я уже была прижата к стене, а колено разделяло мои ноги. Волна эндорфинов молниеносно пронеслась по моему телу. — Ты веришь в магию, Габриэлла? — спросил он хриплым голосом, которым обычно говорил, находясь во мне. Его язык проник мне между губ, а колено сильнее прижалось к моему внезапно очнувшемуся клитору. Предатель.

— Господи, Пэкс, — воскликнула я, положив руки ему на грудь, изо всех сил пытаясь оттолкнуть его от себя.

Он проговорил такие же сексуальные слова, уткнувшись мне в шею.

— Продолжайте, миссис Пирс.

Я сдержала стон, когда Пэкстон потянул меня за волосы, заставляя посмотреть на него.

— Лучше остановись. Я уже готова сорвать с себя одежду.

Это охладило пыл доминирующего Бога секса достаточно, чтобы я смогла сбежать от него. В играх я была плоха. Я всегда проигрывала и ловилась на крючок, полностью заглатывая его. Глупая, глупая рыбка.

К принятию ванны в ванной Пэкстона придется привыкнуть. Мне там нравилось. Просто все было по-другому. Мое тело привыкло к форме моей ванны. Его была длиннее, и не было того ощущения объятий, которые были в моей. А может, я просто искала любую мелочь, которая докажет то, что все это нереально.

Реальность чертовски пугала меня. Что, если все это не по-настоящему? Тем не менее, я нежилась в цветочном аромате, расслабляясь. Горячий пар приятно обволакивал мое тело, но мало чем помогал от тупой боли за глазами.

Не знаю точно, сколько я пролежала в воде, но мои пальцы успели сморщиться. Я вылезла, задавшись вопросом, почему Пэкстон так и не поднялся. Прошло не меньше двадцати пяти минут. Мои дети не устраивали посиделки по пол ночи. Они обе засыпали к девяти часам. Конечно, немалую роль в этом играет Пэкстон. Капитан стабильность.

Я обернула волосы полотенцем, ругаясь себе под нос, так как не могла найти свой любимый халат. Мягкий белый халат, который я только постирала и повесила на… Я прекратила поиски и перестала проклинать мужа, вспомнив, где он был. Видимо, халат все еще висел на крючке на двери в ванную комнату. Вместо него я надела одну из длинных футболок Пэкстона. Почему она вообще была у него, мне было неизвестно. Предполагаю, ее подарили ему его рабочие на Рождество. Уверена, сам бы он не выбрал себе дешевую синюю футболку, на которой розовыми буквами написано «Я босс».

Увидев, что Пэкстон до сих пор не поднялся, я выглянула с балкона. Свет, горящий в его кабинете, все объяснял. Застонав, я вытерла полотенцем волосы и спустилась вниз.

— Что делаешь? Я думала, ты поднимешься наверх.

Пэкстон взглянул на меня поверх оправы очков и улыбнулся.

— Думаешь, ты босс?

Я опустила взгляд на футболку и тоже улыбнулась, уже забыв, что надела ее.

— Чем занимаешься?

— Работаю. Иди сюда.

— Почему ты работаешь вечером в субботу?

Пэкстон пожал плечами и отодвинул свой стул, чтобы я могла сесть.

— Не знаю, не думал, что так задержусь.

Я села ему на колени, притянув колени к груди, и посмотрела на экран.

— Ты строишь его? — спросила я, увидев на экране бассейн.

— Да, и заказчик хочет еще водопад, угадай, как я сделаю его?

— Переработанный бетон и цемент?

— Да, мне нравится идея. Лучшая в мире.

— Когда ты построишь такой для девочек?

— На тебе нет трусиков. Не знаю, может, в следующем месяце.

— Не думала, что они мне нужны.

— Не нужны, — сказал Пэкстон, поцеловав мою руку. Он водил пальцами по внутренней части моего бедра, приближаясь к моим обнаженным половым губам, но не касаясь их. Ну, почти. Максимум — легонько задевая время от времени.

— Пойдем в кровать.

Перейти на страницу:

Все книги серии Близняшки

Условие для близнецов
Условие для близнецов

БОГИ долго думали, совещались… Как поступить? Это были дети молодой Королевы - Матери МАРТИССИНИИ!Они пришли к единому мнению оставить девочек живыми, но при одном условии…Малышек отправить жить на Землю до земного совершеннолетия. После этого одну из них призвать на планету для выполнения важной миссии...Молодые родители были очень рады, что дети останутся живы и не нужно делать такой сложный и страшный выбор…Мартиссиния прижала к груди малышек, в последний раз накормив их грудным молоком.Умываясь горючими слезами завернула их в красивые одежды, прикрепила к каждой на ручку фамильный амулет и положила их в отдельные корзинки. Прочитала над ними молитву сохранения и удачи, дрожащими руками передала их доверенным лицам Богов.ДВУХТОМНИК .Вторая книга "Позднее раскаяние" .

Таис Февраль

Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное