Читаем Шлюха полностью

— Ми прислала сообщение.

Я оглянулась, пытаясь вспомнить, где оставила телефон.

— Что там сказано?

— Ты оставила его на кухонном островке. Поздоровалась, спросила о девочках и сказала проверить почту.

— Что на почте?

— Ник. Он не хочет, чтобы ты слушала эту запись, только я. А потом я должен рассказать тебе, что там, со своей точки зрения.

— Нет, мне это не нравится. Мы решили, что будем делать это вместе. Мы прослушаем ее вместе.

— Я сказал ему, что так ты и отреагируешь, в ответ он попросил передать тебе, что твоя очередь еще наступит, и ты будешь рада возможности рассказать мне свое мнение.

— Нет, Пэкстон. Ты этого не сделаешь. Ты расскажешь мне то, что хочешь, чтобы я услышала, а потом настоишь на том, чтобы прослушать мою запись вместе или перенести просмотр.

— Ты не сможешь прослушать эту. Поэтому нам нужно зарегистрироваться в этом тайном мире Ника. Я не стану потом перечить, Габриэлла. Клянусь.

Я сжала ноги и опустила их. Мне все это не нравилось. Совершенно не нравилось.

— Но почему я не могу прослушать запись с тобой? Это ведь моя терапия, я рассказывала Лейну все свои темные секреты. Не ты.

— Не знаю, но именно ты хотела сделать это. Не будем останавливаться. Иди наверх в кровать. Я скоро поднимусь.

— Ты будешь слушать сейчас?

— Да.

— Но сейчас я хочу секса. Давай сначала займемся им.

Пэкстон встал со мной, прижав меня к столу. Мои ноги сами по себе обхватили его. Стон, сорвавшийся с его губ, нельзя было предсказать. Мы целовались, и его руки касались меня повсюду, кроме того места, где мне нужно было, но он отстранился. Подвинув меня немного назад, он развел мне ноги и, согнув их, усадил на стол.

— Сиди здесь и веди себя хорошо. Мне нужно быстренько закончить работу.

Выброс эндорфинов в моем организме внезапно потерял эффект. Частое сердцебиение и пульсация между моих ног прекратились.

— Серьезно?

— Да. Разве не этого ты хотела? Хотела, чтобы я уделил внимание твоей киске? Правильно?

— Ну, да… — начала я, готовая указать ему на отличие моей версии этого желания от его.

Пэкстон не дал мне подняться, снова встав между моих ног.

— Не двигайся, Габриэлла. Оставайся на месте, в том же положении. Поняла, детка? — спросил он, источая сексуальное желание своими словами.

Мое сердцебиение ускорялось, адреналин пульсировал в венах, неистовствуя во всем теле. Он слегка потянул меня зубами за нижнюю губу, прежде чем проникнуть языком мне в рот. Внезапный рывок за волосы и его губы, оказавшиеся на моей шее, вызвали головокружение, заставляя меня желать большего. Большего, которого я не получила.

Я заныла, раскрывая свои ноги еще больше, когда Пэкстон сел обратно на стул и провел пальцем от моей дырочки до пульсирующего клитора, увеличивающегося от желания с каждой секундой. Я тут же намокла, мое тело молило о продолжении.

Ухмылка на его лице, когда он отодвинулся, была очень знакомой. Только в этот раз она вызвала другую реакцию, возбуждение, которое я никогда раньше не испытывала, ну или не помнила. Десять минут я сидела перед ним в таком положении, пока он заканчивал работу над проектом всего в полуметре от меня. Время от времени мы встречались взглядами, он смотрел на мои обнаженные гениталии, дважды вставлял в меня палец. Я сходила с ума.

— Вот, мне нравится, — решил он и кивнул, одобряя свой дизайн, затем поднялся. Один быстрый поцелуй, и он поставил меня на ноги. — Иди наверх и сними эту футболку. Думаю, роль босса я беру на себя. Согласна?

Я кивнула, словно влюбленная школьница, не способная произнести ни слова.

— Молодец, — сказал он, шлепнув меня по ягодицам.

Это лишь обострило все остальные чувства в моем теле. Я готова была взорваться, а ведь он едва коснулся меня. Все было просто идеально. Мы могли заняться сексом, он мог вернуться вниз на первый этаж и посмотреть глупое видео, а я могла бы лечь спать. Было логичнее переспать с новыми знаниями.

Я бросила футболку на диванчик у изножья кровати и повернулась на звук закрывающейся двери.

— Ни за что. Ты шутишь, — сказала я, увидев его. Эти дни закончились. Ни за что я не позволю ему надеть на меня это устройство.

— Приляг, Габриэлла.

— Нет, я думала ты займешься со мной сексом.

— Оу, мы займемся, но позже. Сначала у меня есть дела. Приляг.

Я стояла голая перед ним, уперев руки в бока, пока он направлялся ко мне. Его губы встретились с моими, и, как маленькая, глупая рыбка, которой я и являлась, я вгрызлась зубами в крючок. Черт. Пэкстон страстно целовал меня, играя пальцами между моих ног, постукивая двумя из них по жаждущему бугорку.

— Приляг, — снова повторил он шепотом.

И, конечно же, я послушалась. Я тут же легла и раздвинула ноги для него. Одной ногой он встал на кровать между моими, вставив в меня два пальца. Еще раз он прикоснулся своими губами к моим, после чего приложил к ним палец, чтобы я не заговорила. Палец, все еще влажный от моих соков.

— Некоторые вещи нужно пробовать, другими наслаждаться. Пососи его, — приказал он шепотом.

Перейти на страницу:

Все книги серии Близняшки

Условие для близнецов
Условие для близнецов

БОГИ долго думали, совещались… Как поступить? Это были дети молодой Королевы - Матери МАРТИССИНИИ!Они пришли к единому мнению оставить девочек живыми, но при одном условии…Малышек отправить жить на Землю до земного совершеннолетия. После этого одну из них призвать на планету для выполнения важной миссии...Молодые родители были очень рады, что дети останутся живы и не нужно делать такой сложный и страшный выбор…Мартиссиния прижала к груди малышек, в последний раз накормив их грудным молоком.Умываясь горючими слезами завернула их в красивые одежды, прикрепила к каждой на ручку фамильный амулет и положила их в отдельные корзинки. Прочитала над ними молитву сохранения и удачи, дрожащими руками передала их доверенным лицам Богов.ДВУХТОМНИК .Вторая книга "Позднее раскаяние" .

Таис Февраль

Самиздат, сетевая литература / Любовно-фантастические романы / Романы

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное