SHlyapka_Igor_Osen_odinochestv_Litmir_club_886612_original_01302

Там демон, Врубелем любим,

Пустился в пляс,

Трясясь, смеясь,

И рухнул в бархатную грязь.

Откуда мигом вздыбил рук

Прозрачных розовые кисти

Печальный облик бытия,

Узорным пламенем горя,

Вопя невынужденно: «Пля!»

И звуки скомканного твиста,

Простынкой мокрою повиснув,

Смолкли.

Века спустя на вираже

В тоски косматом кураже

Больной вскричал про неизбежность

Шершавой истины. Покойник

Собрав в кулак тоску и нежность,

Потряс Пандоры рукомойник,

И опрокинул среди дня

Январский полдень на себя.

Подлец! Счастливчик. Неумеха.

А кот в малиновых трусах,

Как чОрт на алых парусах,

Не для печали, не для смеха

В рассвет полуночный уехал.

Там, в бессердечной тишине,

Как будто в омуте, на дне,

Мальвина в белом из ветвей

Вскричала сладко: «Не жалей!

Печаль не более горька,

Чем тень на пенке молока».

И я поверил. Знал, что кот

Меня в ответ не подведёт.

Ведь нет материи прочней,

Чем жизнь.

А каши не сварить из топора.

Судьбу не обману.

Уверенность уселась на волну,

Одновременно

Погоняя…

Тревожа сон и темноту,

Текла и пенилась по венам

Таинственная вязь обэриу.

Я, падаяя в неё,

Как в пустоту,

Кричал себе — расту, расту…

 ДУРДОМ  

Должно быть, солнце ласково светило,

Таким же ясным, жарким был январь

И в Меловой злопамятный период,

Дожди на грядки плакались ретиво,

А лужи проливались через край.

Зима, полна тепла и наслажденья,

Покой дарила, нежность и уют.

Речушками журчала с умиленьем,

Баюкала капелью колыбельной,

Казалось, завтра пальмы расцветут.

Каким оно случится, это завтра?

Мне кажется, не ведая о том,

На градусник глядели динозавры,

Шептали: «Не. Не может быть. Не правда!

Вздыхая с сожалением: «Дурдом».

 ОЙКУМЕНА  

Зимний день валяется в постели.

Сумрачный. Хозяюшка метель

Молча вяжет веткам старых елей

Варежки из ветреных петель.

Вдаль бежит усталая дорога

Нитью голубого серебра,

Бережно сшивая понемногу

Кромки ледяного полотна.

Лёг на землю тихо и печально

Сон безмолвный, словно оберег.

Сделав вид, как будто бы случайно,

Время останавливает бег.

Тих пейзаж замёрзшей Ойкумены.

Занавесом плотным забытья

Вышитые снегом гобелены

Падают на сцену бытия.

 НЕРАЗБЕРИХА  

Узнал сейчас, что в лести есть обида.

В размеренном таится суета,

И, пусть неосязаемая с виду,

Но даже в тесном скрыта пустота.

Мечты её полны противоречий.

В порывах, чувствах, мыслях и словах

Меняя чёт на выигрышный нечет,

Сама себе царица, мат и шах.

Капризы, грёзы, сны и дым иллюзий —

Всё может повернуть наоборот,

Как выходки давно известной Музы,

Что нынче чёрт, и тот не разберёт.

А это значит лесть не для обиды,

В покое не увидишь суеты,

И тесное, поверьте, даже с виду,

Не терпит ни грамульки пустоты.

Да… вышло как-то глупо и неловко.

Решили, автор временно «ку-ку»?

Ах, я всего лишь в женскую головку

По глупости случайной заглянул.

 ВАМ, МОЯ ХОРОШАЯ  

Мои слова не тронут вас за плечи,

Ни болью, ни тоской не прозвучат,

Лишь в сумерках читаю каждый вечер

Стихи и думаю: «Как я по вам скучал!»

Там мыслей переспелые обиды,

И строк печальных ласковый покой,

Желаний сладострастные флюиды

Все об одном. Сегодня — не со мной.

Надёжный друг печали — злое время

Разлуку неизменно сторожит.

Оно, не зная мук и сожалений,

Утраченного нам не возвратит.

 ОДА УТРЕННЕЙ ЛЕНИ  

По воле доброго Морфея

Исходом ночи правит лень,

Всех искушений панацея,

Пока не начат новый день.

Прекрасна лень в своём разливе,

Как полноводная река,

Как поля девственная нива,

Как мамы нежная рука.

Она обнимет, словно лето,

Теплом пушистых мирных снов,

И тихо, мягко, незаметно,

Спускаясь тенью с облаков,

Надеждой ляжет в наше сердце,

Открыв в сиянии зари

Души малюсенькую дверцу

Для счастья, веры и любви.

 О ВЗАИМОПОНИМАНИИ  

Марусь, клянусь, что в пятницу с работы

Я шёл совсем не поздним вечерком.

Спешить домой, понятно ж, неохота,

Тем более, что малость под хмельком.

Душа поёт, о лучшем вспоминая.

Бросаю взгляд на выметенный двор,

И, временем вполне располагая,

Ищу друзей — продолжить разговор.

И вдруг. На небе — мама дорогая!

Прям НЛО. Ей богу, тут как тут.

Тарелка — вжик! — как будто заводная,

А эти  — хвать! — и внутрь меня суют.

Ну, думаю, зачем сопротивляться.

Куда попрёшь пришельцев супротив?!

Кивать пришлось да мило улыбаться.

Характер мой вообще неприхотлив.

Хозяев два. И оба в балахонах,

Но с виду вроде даже не страшны.

Ручонки тонкие, что наши макароны,

И ножки в тапках странной ширины.

Вот так сижу, молчу, смотрю, гадаю,

На кой им я — обычный экземпляр?

А вдруг засушат? Кто их, нафиг, знает.

Да сунут в электрический футляр.

И чтоб на грех ребята не решились,

Бутылку из кармана достаю.

Ага, гляжу, чегой-то всполошились.

Ну, энэлотики, давайте-ка налью.

И правда, черти, мигом подбежали,

Башкой кивают, шепчутся, галдят.

Понятно, звёздные такого не видали,

Ещё секунда — с кружками сидят.

Да не вопрос! По кругу разливаю.

До полной. За знакомство и уют.

Хоть языков друг дружки и не знаем,

Смотрю, нормально! Чмокают да пьют.

Клянусь не вру, ни капли, ни полслова,

Вот, чтоб не дали больше выходных.

И только начали — а хлоп! — уже готово.

Враз усидели шкалик на троих.

Как полагается, мы младшего послали.

Пришелец шустрый мигом вышел вон.

Не веришь, и до трёх не сосчитали,

Уже несёт. Чистейший самогон.

Ну, что ж, по новой — кружечки до края,

За дружбу чтоб, за дальние края.