SHlyapka_Igor_Osen_odinochestv_Litmir_club_886612_original_01302

Слева-справа у дороги

Под высокою горой

Веселы и длинноноги

Кружат сосенки гурьбой.

Взявшись за руки, как в сказке,

В белы шубы нарядясь,

Чаровницы строят глазки

Солнцу красному, смеясь.

Всё по кругу, да по кругу

Хороводы водят с ним.

Хороша зима-подруга

И светла, как херувим.

 К НОЧИ  

Гляжу в окно. Кругом земля

Белым-бела, и зимний вечер

Прозрачный сумрак тополям

Кладёт на согнутые плечи.

Снежинок плавный хоровод

Кружит в безмолвии просторов,

И волочит небесный свод

Полы одежд по косогору.

Леса нашли в объятьях сна

Уют, в бескрайние постели

Легли поля. Их тишина

Качает песней колыбельной.

Покой объял блаженством грёз

Юдоль невидимого края,

Хрустальный блеск холодных звёзд

Во тьме заоблачной скрывая.

 СНОВА СЕДОЕ УТРО  

Снова седое утро

пением ранних птиц

в зареве перламутра

моет черты границ

между былым и новым,

в явь предстоящих дней

тем возвращая снова

радость души моей.

 ВЕРНАЯ ПРИМЕТА  

Если б вышел из тумана

Ежик, вынул из кармана

Ножик… или долото,

Это было б ого-го!

От злодеев бы тогда

Не осталось и следа.

Нехорошие ребятки

Убежали б без оглядки,

И вели себя прилично,

И учились на отлично,

А девчонкам всю неделю

Подносили бы портфели,

Заправляли бы постельки,

Водяною акварелькой

Рисовали бы и даже

Стали нежной пряжи глаже.

Знаю, верная примета.

Ну, про ножик. Только это

Всё никак не происходит…

Видно, ёжик не выходит.

 НОСТАЛЬГИЯ  

Исчезла, будто навсегда,

Дождей холодная вода,

И желтизна сырой листвы,

И терпкий запах красоты,

В котором царствовала осень,

И стал чертовски несерьёзен

Бесцветьем крашеный пейзаж,

Что так томил характер наш

Хандрой и грустью безнадёжной,

А ныне скрыт и невозможен

В просторах вечной белизны.

По нём порой скучаем мы.

Когда, скажите мне на милость,

Вернёт пленительную сырость

Дождливых слёз на небосводы

Каприз изменчивой природы?

 ЁЖИК, БЛИН!  

Вышел ёжик из тумана, а за ним

Появился неприятный господин

В шляпе, белых шароварах на ремне,

И с трёхствольною берданкою в руке.

Тут же, тенью с господинова плеча

Мигом выпорхнул, противно гогоча,

Жёлтый, очень одноглазый попугай,

И давай орать ужасное: «Бонзай!»

Вышел пьяный незадачливый мужик,

Вынул нож-тесак и старый дробовик,

Вышли двое подозрительных парней…

Ежик, блин, вернись в туман скорей!

 О ПОЭЗИИ  

Бог призвал к себе поэта.

— Ты какого, твою мать!

Где баллады и сонеты,

Чтобы душу развлекать?

Я тебе, блин, ежедневно

Жизнь роскошную дарю.

Будь добёр, и непременно

Строго по календарю

Написать стихов чудесных

Штуки три, а лучше пять,

Чтобы я в тиши небесной

Мог поэзию вкушать.

Хмуро глянул глаз поэта.

— Стих — не стельки для штиблет.

Ты прости, господь, за это,

Но во мне порыва нет.

Тут бы каплю вдохновенья,

Чтоб не лаптем щи хлебать.

Чувство — редкое мгновенье.

Надо всё же понимать.

— Ладно, — молвил тот с усмешкой, —

Сын возлюбленный Адам.

Вдохновение? Конечно.

Мне, надеюсь, по зубам.

Р-раз! — и сердце человека

Вмиг забилось горячо:

Дева (словно ипотека!)

Пала грудью на плечо.

Встрепенулась жизнь, как в сказке,

Ночью — секас, днём — сонет.

Вечер — ласки, танцы-пляски,

Утром — пламенный сюжет.

Рифмотворчество людское

Женский, стало быть, подвох.

Бог — случается ж такое! —

Еву создал для стихов.

 ХВАТИТ КИСНУТЬ  

Хватит киснуть, чахнуть и грустить.

Новый год бушует на дворе.

Радуйся. Танцуй и веселись.

Тридцать дней осталось в декабре.

Вкусности замешивай в салат,

Пол помой, почисти мандарин,

Фрак возьми для форса напрокат,

Ёлку ставь и вешай серпантин.

Выброси всю дурь из головы.

Старую. Немедля. Насовсем.

Чтоб ни капли мелких, бытовых

Глупых и надуманных проблем.

Любишь если — так и говори!

Если нет — не время горевать.

Жги огонь страстей в своей груди,

А потухнет… ну и наплевать.

Эти дни — для счастья и чудес.

Время перешагивать черту.

Взмыть душой и сердцем до небес,

И поймать заветную мечту.

 ПОМИЛУЙТЕ, КОЛЛЕГИ!  

Из каждого стишонка и рассказа,

А хлеще — из романов и новелл,

Дожди и слёзы льются безотказно,

Да так, что я тихонько о… фигел!

Помилуйте, коллеги, и окститесь.

Уже не счесть немереный объём

Тоски, что был в стихи до края вылит

А мы всё льём и льём, и льём, и льём…

Да ладно бы в стихи, в сухую прозу

Закачаны несметные моря

Дождя, и, надо думать, эта доза

Сомкнулась над макушкой сентября.

Алисе было за год не наплакать,

А осени и четверть не пролить

Того, что расплескали бедолаги.

Коллеги, это надо прекратить!

Приход зимы теперь уже не шутка,

А чистое спасенье как пить дать ,

Ведь если слёзы лить ещё минуту,

Уже и кошке негде будет… лечь.

 ТЕПЛО ПРИКОСНОВЕНИЙ  

В судьбе, как видно, что-то не сошлось,

Но нет ни слёз, ни долгих ожиданий,

Ведь всё конечно было не всерьёз,

А так, всего лишь парочка свиданий,

Объятий, нежных слов, и нет беды,

Что не сумели стать незаменимы,

И волею насмешницы судьбы

Поныне одиночеством любимы.

Одним теперь душа ещё болит

Среди давно исчезнувших мгновений:

Твоя ладонь отчаянно дрожит

В моей теплом былых прикосновений.

 СЕЛЁДКА СМОТРИТ СИРОТЛИВО  

Селёдка смотрит сиротливо,

И хвост еёйный недвижим.

Она теперь — закуска к пиву,

А я — несчастный пилигрим,

Как колобок, ушёл от многих,

Скупой судьбы своей страшась,

А ныне, жалкий и убогий,

Засох, что вяленый карась.

У рыбы то же, нафиг, горе.

Блестя в прозрачной чешуе,

Плескала брюхо в синем море,

Теперь — зажата в пятерне.