Шмагия

Колдун предполагал, кому обязан чудесной лавандой и прочими услугами.

Мастер Леонард не замедлил подтвердить:

– Да, чуть не забыл. Старею, память никудышная… Ваш товарищ просил сообщить, что причин для беспокойства нет. Ну, я пойду. Вам надо отдохнуть, сударь…

Кожевник грузно поднялся, но малефик ухватил его за полу кафтана.

– Обождите, друг мой…

Чудное обращение вместо традиционного «мастер Леонард» вырвалось само собой, непроизвольно. Хозяин остановился, с доброжелательством глядя на гостя. Ни малейшего удивления не отразилось в маленьких голубых глазках мастера. Словно каждый светлый день его дом штурмовала легкая кавалерия, а «столичные штучки» баловали кожемяк любезностями. Он стоял, смотрел, пока Андреа собирался с духом. Малефик втайне недоумевал по поводу въедливости, нимало не свойственной Мускулюсу ранее, – но промолчать и не задать один докучливый, неэтичный, слишком личный и, в сущности, не имеющий значения вопрос…

Нет, не мог.

– Скажите, что вы испытываете, когда… – следующее слово далось с трудом, словно дипломированный колдун произносил его впервые. – Когда колдуете?

Ничего не изменилось в грубом мужицком лице кожевника. Ни единая жилка не дрогнула. В отличие, скажем, от ведьмы Мэлис, для которой тема шмагии была оскорбительной и болезненной.

Швеллер задумался, простецки почесал в затылке. Как если бы гость всего лишь продолжил естественную и привычную для обоих беседу.

– Не мастак я рассказывать, сударь. Наверное, то же, что и вы, не в обиду будь сказано. Руками разное делаю, слова всякие говорю. Ясе легче и становится. А то что ж это выходит: лежит и лежит, колода колодой. Жалко ее, вот и помогаю. Встает Яся, гуляем мы с ней по холмам и долинам, разговоры ведем… Раньше мало говорили, так хоть сейчас отведем душу. Вы представьте, что в силах Ядвиге моей помочь, и сразу поймете: что да как. Уяснили, сударь?

– Не очень. Поймите правильно, друг мой, – я практик, для меня результат важней собственно действий! А если результата днем с огнем не сыщешь…

– И я этот… ремесленник, – похоже, слово «практик» не тем краем легло на язык Швеллеру. – Вы, сударь, знаете: если сказать это и сделать то, значит, грянется молодец оземь и обернется, скажем, тараканом. Всякий раз, как станете говорить и делать, – грянется и обернется. Хошь лови его, хошь дави. А я знаю другое: если в дубилку помимо кебраччо, сумаха и лирного корня еще подбавить ирису-болотнику, то кожа окрасится в желток. Сколько раз ни подбавляй, столько и окрасится. Ну а теперь представьте, что мы оба все сразу знаем. И про молодца-таракана, и про ирис-болотник. Доподлинно знаем, только по-разному. В мое колдовство никому и глазком не заглянуть, а из вашей желтой кожи никаких сапожков не сшить. Важно ли это, ежели мы знаем? Умеем? Делаем?! Эх, ну сказал ведь: не мастак я излагать…

Андреа подумал, что он похож на лекаря-неумеху. Не кожевник с его теорией шмагии, а Андреа Мускулюс со следующим вопросом. Взял, значит, ланцет и ткнул наугад, в красное, живое, распахнутое настежь.

– Простите меня, мастер. Простите ради Вечного Странника, ради путей его нескончаемых. Но ведь вы понимаете, что все это – лишь плод вашего воображения? Что всего этого – нет?! Что все – понарошку, как детские куличики?!

– Не дурак, сударь. Конечно, понимаю. Ну и что?

Малефик смешался, не зная, что ответить. А кожевник продолжил, задумчиво тревожа пальцами мочку уха. Убедиться, наверное, хотел, что не оторвали в свалке.

– Все я понимаю, мастер колдун. Все до последнего ремешочка. Плод, понарошку…

Могучий кожемяка говорил спокойно, без стеснения или обид.

Даже улыбался чуточку.

– Спасибо мастеру Яношу, что набрел на мой дом, не минул Ятрицу стороной. Не иначе, судьба на старости лет оглянулась. Многому он меня научил. Без него я бы, как слепой кутенок, самоходом тыкался… Пойду я, сударь. Хорошо бы еще к Ядвиге заглянуть. Отдыхайте.

Леонард отправился прочь, а колдун остался в постели. Переваривать рассказ хозяина. «Мастера Яноша» он переварить не смог, сколь ни старался. Как приходил на ум парень с корягой наперевес, так изжога от этого «мастера» терзала.

Ох, дела наши…

* * *

– Я тут взял на себя смелость…

В дверь шагнул Фортунат Цвях. Прежний фат, щеголь и насмешник, памятный по встречам в Реттийском Универмаге. Что, согласитесь, было затруднительно в местной одежде, при отсутствии галунов, кружев и плюмажа на шляпе! Но охотнику удалось. Бородка торчала копьецом, в глазах плясали отчетливые бесенята.

Кандидат в государственные преступники был готов к приключениям.

«А ведь он мне рад! – опешил Андреа. – Честное слово рад! И не только из-за приказа Серафима… Интересно, какие частные интересы к скромному колдуну лелеет господин венатор? Войди он снова в фавор, останется ли столь радостен и приветлив?!»

– Да, я успел оценить. Благодарю вас, мастер Фортунат.

– К чему такой официоз? Или мы не напарники?! Ваше дело – наше дело, общее. Какой процент обещали вам с девичьих кож?

– Шестую часть, – опоздав заткнуть себе рот, брякнул колдун.